– Спасибо!

– Да всегда за натуру пжалста! – хмыкнул тот.

– Одевайся теперь, – подтолкнул Серафим, – и поторопись: скоро Ренат Абдуллович придёт, а перед этим надо умыться. Туалет в конце коридора. Идём скорее, не застревай.

Enter надел свои кроссовки. Другие мальчишки щеголяли в казённых сланцах.

В туалете с несколькими кабинками была очередь, но она двигалась довольно быстро. Туалет, раковина – и обратно в комнату.

Ренат проверил кровати (при осмотре «ложа» Дениса он покосился на Гарюху, но ничего не сказал), внешний вид и собранность воспитанников и повёл их в столовую. Ячневая каша с комками и крошечным кусочком подтаявшего масла, чай и кусок хлеба с сыром вдохновлял мало, но… Денис безропотно проглотил свою порцию и подумал, что мог бы съесть ещё. Он с призраком надежды посмотрел на поваров, стоящих на раздаче, но сидевший рядом Щучик прошептал:

– Добавка только мёртвым.

– Кто хочет похудеть, жалуйся на родаков, – прошептал с другой стороны Певунец, – и жир растает в интернате номер тридцать четыре «Колосок».

У выхода снова тусовалась компания «старшаков». Они внимательно всех рассматривали и выбирали себе жертву. Денис тоже сие не миновал. Высокий «старшак» с большими серыми глазами и тонкими губами, с прыщеватой кожей, схватил Дениса, пытавшегося прошмыгнуть тише мышки, за ухо и притянул к себе. Лабутин взвизгнул. Сероглазый «старшак» спокойно сказал:

– Не вопи. За шум вдвое получишь. А то ещё помойку отправишься сортировать.

– Чего? – струхнул Enter.

– Того, – обрезал «старшак». – Реально говорю – на помойку наряд напишу, если орать будешь. – Пуга шума не выносит.

– Он не знает, кто такой Пуга, – сказал другой «старшак», пониже ростом, но такой же сероглазый. – Повезло парню.

– Узнает, был бы жив.

Они вдвоём зажали Дениса между собой. Все проходили мимо, никто не задерживался. А Вовка Дракин и голову не повернул. Предатель. Но Enter и зубами от злости скрипнуть не успел: «старшаки» угостили его парой ударов по почкам, вывернули уши и прошипели:

– Мы из тебя виртуальную дурь сперва выбьем, а потом обратно вобьём. После уроков придёшь в нашу комнату полы мыть.

– Вздумаешь жаловаться – уроем урода, – обещали. – Наши «шишаки» только поржут над тобой и в карцер сунут грешки замаливать. «Шишаки», чтоб ты знал – это Пугинский и Крисевич, начальство наше.

– Боги и крыша. Они – памятники для народа, мы – постамент, а вы – грязная клумба вокруг плиты, на которой стоит постамент. Намотал сопли? Ну?

– Н-намотал, – икнул Денис, кривясь от боли.

Сколько его будут мучить?! Как нескончаемая игра без перехода на следующий уровень. Будто нажимаешь «Enter», а ничего не происходит; ты опаздываешь, тебя размазывают по всему экрану, и динамик пикает: «Ты убит. Какая досада. Сыграем снова? Пип. Пип. Ты убит. Какая досада. Сыграем снова? Пип…».

– Оставьте его в покое, – раздался рядом спокойный голос.

«Старшаки» замерли от удивления и воззрились на возмутителя процедуры. Денис тоже глянул краем глаза – не меньше своих мучителей поражённый чьим-то неравнодушным вмешательством. Возле них стоял, задрав голову, светлоголовый Серафим.

– Отвянь, Кедраш, – поморщился первый «старшак». – Мало тебе в прошлый раз наваляли, дубак вшивоглазый?

– Мазохист ты, чё ли? – лениво предположил второй.

Серафим безмятежно повторил:

– Оставьте вы его в покое. Что за геройство такое – издеваться над младшими? Вы бы уж тогда, если хотите героями заделаться, к Фуфайкину сходите.

– Зачем это?

– А чтоб попросить его не драться, – пояснил Серафим. – Или сразу к Алле Викторовне – скажи, что взрослые нас мучают.

«Старшаки» переглянулись и нарочито громко прыснули. Enterа зажали покрепче.

– Ты, чудик, жуй свою постную кочерыжку и в дела хищников не лезь, – посоветовал второй «старшак». – А не то загрызём.

– В последний раз предупреждаем, святоша хренов: брысь отсюда навсегда, – злобно процедил первый. – Закопаем так, что шакал голодный не найдёт.

Серафим неожиданно улыбнулся.

– Чё лыбишься, баран? – ощерился «старшак».

– Животный мир ты хорошо выучил, Слава, – кивнул Серафим. – Раз уж мы о животных говорим, будь настоящим человеком и отпусти Дениса.

– Да-а? – протянул «старшак» Слава. – А не отпущу – чё сделаешь?

– Он помолится, – серьёзно ответил за Серафима другой «старшак». – Ему его Боженька поможет кулачок сжать и ручкой замахнуться.

– Коленки затряслись, блин! – осклабился Слава. – Забоялся я, Матов, что-то. Аж задрожал. А ты?

– А я, Кульба, уже опсался, – заёрничал «старшак» и бёдрами завилял. – Enter, подотрёшь?

Он потряс Дениса за плечи. Голова жертвы замоталась.

Лицо Серафима затвердело.

– Перестань, Влад, – потребовал он. – Слышишь?