– Вспомнит! – подл голос Серафим. – Я вспомню.

Денис замешкался, но присоединился едва слышно:

– И я… это… вспомню.

– А зачем помнить? – жёстко спросил Гарюха.

– А чтоб и ты забытым не остался, – отрезал Серафим и лёг на свою кровать.

А Денис сидел за столом, ничего не видя в учебнике по истории, и мысли его лихорадочно бились в голове.

«Началось, значит! Ну, теперь держись! Теперь только уворачивайся. Попросить, что ли, Кедраша, чтоб он и обо мне помолился?».

Денис покосился через плечо на Серафима. Попросить? Интересно, что он там делает? Заснул, что ли? Но, услышав, как Серафим шмыгает, понял: ревёт. Уткнулся в край подушки, чтоб никто не видел, и ревёт. А как тут спрячешься? Любой чих на слуху, любое моргание на виду.

– Интересно, кто следующий на очереди? – вдруг подал голос Певунец. – Капец нам, пацаны. Точно баю. Не отвертеться.

– Помалкивай, ты! – прикрикнул властно Гарюха, но больше ничего не сказал, уткнулся в тетрадь.

А Enterу до чесотки в руках, до жжения в глазах захотелось сесть за комп и вернуться в виртуальный мир игры, где он чувствовал себя так привычно, уютно, так уверенно…

Эх, клавиши бы сейчас нажать! Азарт фальшивой смерти перешибёт хребет ужасу настоящей! Уж Enter в этом глубоко уверен! Подленькое подтверждение тут же влезло ему в душу и окончательно отравило всё его существование: смог же он за игрой забыть о маме. Значит, и о смерти забудет. Плёвое дело!

Серафим встал с кровати и направился к двери.

– Эй, ты куда? – окликнул Гарюха.

– В сортир, – спокойно ответил тот, – видишь, в соплях весь. Пойду умоюсь.

Денис нерешительно пожевал губу. Закрыл учебник, из которого всё равно ничего не запомнил, и поплёлся за Серафимом к выходу. На вопросительный взгляд Гарюхи он пробормотал:

– Мне тоже в сортир… отлить.

Гарюха склонился над тетрадью, ничего не сказав. Денис выскользнул в коридор.

Он догнал Серафима уже в туалете. Честно сказать, он и не пытался непременно его догнать: готовился к разговору.

Серафим лил над раковиной воду, сморкался, умывался, держал под струёй воды кисти рук. Денис встал рядом, открыл кран соседней раковины, подставил ладони. Помолчали. Наконец, Денис сказал:

– Думаешь, это Ренат с Гинзулой?

Серафим прополоскал рот, выплюнул.

– Откуда я знаю? – наконец, проговорил он.

– Так совпадает же, – растерялся Денис.

– И что? Это ничего не значит. Бывают такие совпадения, что кажется, будто подстроено.

Денис на мгновенье потерял дар речи и захлопал глазами.

– Ну, может, когда и просто так совпадает, – возразил он, – но уж точно не сейчас. Говорю – это Ренат с Гузелью.

– И что ты сделаешь, если это они? – спросил Серафим, уставясь в отверстие слива, чернеющее на жёлтой поверхности раковины.

– Э-э… – растерялся Денис.

Действительно, что? Вдруг они тут все завязаны?

– Ну… Галайде скажу, – придумал он. – Ему же мы сказали.

– Сказали. Уверен, что кладовщику в милиции поверят больше, чем воспитателю или фельдшеру?

Денис думал недолго:

– Не-ка.

– Ну, и всё, – припечатал Серафим.

Денис удивился.

– Так что – сидеть пальцы грызть?! Чтоб всех тут перекоцали?! Ты чё, сбрендил? Куда ты своего Бога задевал? В карман сунул? Ты ж тут грудь пятил – я, типа, верующий, я, типа, без Бога никуда!.. Чего теперь, забоялся за Богом идти, что ли?

Серафим посмотрел ему в глаза.

– Хорошо говоришь, – сказал он и утёр ладонью рот. – Ренату в лицо то же самое скажешь?

Денис насупился. Но Серафим и не ждал ответа.

– Можно, конечно, и к Михал Натанычу сходить, – продолжил он. – Только кто ему поверит?

– Ты уже говорил.

– Говорил. Хочешь, к самой Крисевич пойдём? – предложил Серафим.

Рот у Дениса сам собой скривился.

– Пойдёшь к ней… В смысле, пойдёшь, конечно, но представляю, какой хай подымется. А потом – купальня, розги, пелёнки, карцер, унитазы, слабительное или вообще… психушка.

Серафим вздохнул.

– Ага. Или голышом перед всем строем. Найдут, в общем, чем замарать. Если б позвонить удалось…