– Хочешь сказать, твоя идейка крупный барыш принесёт? – задумчиво говорил Ренат, а ему отвечали уверенно:

– Не то слово! И крупный, и постоянный. Родиться-то ведь дешевле, чем помереть, сам знаешь. На рождении не заработаешь, разве только ребёнка продать в чужую семью или за рубеж, или на органы. А вот на смерти – сколько угодно.

– Ну, ладно, это я согласен. Но как ты собираешься с интерната бабло слупить? Кто тут тебе помрёт за здорово живёшь?

Незнакомец хохотнул:

– Не смеши меня, Ренатик. Что значит – кто в интернате помрёт? Дети, естесссно. Что у тебя, рычагов нет, чтоб ребёнок помер? Таблеточка, укольчик, анафилактический шок, котлетка с солитером, несчастный случай… Переутомление из-за учёбы, в конце концов! Элементарный грипп! Лечи просроченными лекарствами или слабенькими – вот тебе и естесссная смерть. А перед этим в картотеку свою загляни – кто из родаков или иных родственников прилично зарабатывает – и вперёд! Все деньги, всё богатство мира – твои: стоит захотеть их взять… Ну? Согласен?

– … Подумаю.

– … Подумаешь. Ладно. Подумай. Телефончик я тебе оставлю, звякнешь, когда захочется купюры в руках подержать.

– Я один не проверну, – медленно говорил Ренат. – Без Гинзулы не обойтись.

– Кто такой?

– Такая. Фельдшер.

– В долю возьмём. В меньшую. Только про «меньшую» не болтай, а то всё здание посыпется.

– Да ясно…

– Так надумал?

– Погоди ещё. Подумаю. Надо все ходы просчитать. В зоне греметь костями что-то не тянет.

– Да кто узнает, Ренатик, ты чего скис? Схема проще некуда! Выбираешь клиента, убиваешь ребёнка, звонишь мне, потом ему, и он за всё платит! Конфетка, а не схема! Стоимость ритуальных услуг выше луны можно накрутить, никто не ринется проверять, когда от горя сам готов в землю лечь!

– Вообще-то, да…

– Ну, и всё! Согласен?!

– Э-э… Ладно, посмотрю, прикину. Знаешь ведь, я человек осторожный.

– Да знаю. Ещё по первому делу. Вывернулся ведь, хомяк, а?

Незнакомец посмеялся. Денис сидел, опершись спиной на стену, и не чуял онемевших ног.

– Ну, выпьем, Ренатик, за новое начало дня! Наливай! – предложил незнакомец.

– Надеюсь, хорошее начало, – пробурчал Ренат.

Во время бульканья Денис отполз от двери подальше, подняться не смог, и до спальни добрался на карачках. Он хотел всем рассказать о том, что слышал, но… кому? Кому такое можно рассказать? Не поверят же! Накостыляют ещё жёстче, чем он Кедрашу накостылял, и донесут. А там его точно прикончат. В полном смысле слова. И он станет первой кучей денег для «гробовых» бизнесменов и кучей гнилья – для… мамы.

Денис уже не верил, что когда-нибудь увидит маму и нормальную жизнь. Он вдруг ясно понял, что, если ему удастся отсюда вырваться, он никогда в жизни не проведёт ни один гейм. Ему просто не захочется. Слишком дорого он платит за свою страсть. Виртуальный мир его предал, и как теперь спастись, Денис не имел ни малейшего представления.

Может, и вправду на этого… ну… на Бога уповать… Как Кедраш?

Смеяться будут…. Издеваться…. Ещё больше получишь… И вообще: защитит ли Бог от Кота Базилио и того страшного незнакомца, который планирует убивать детей? А вдруг он Дениса уже завтра убивать начнёт? И как это – настоящая смерть? Гроб заколотят – и всё? И больше не подняться вовек? А вон эти… некромунгеры… готы, то бишь… Они почему-то смерть любят. Почему? За что? За гниль, оскал и кости? Или они знают откуда-то, какова она на самом деле – смерть?..

Денис встряхнул головой, разгоняя дурные мысли, сводившие его с ума.

В двести двадцать девятой спальне по-честному спали. Денис пробрался на свою койку и перетёк на неё. Голова оставалась ясною и ни в какую не желала отплывать в царство сна. Рядом скрипнула кровать. Денис открыл глаза и увидел встававшего Серафима. Удивился: чего это он? В туалет приспичило?

Но Серафим вдруг встал на колени, глядя на восток, и стал креститься и шептать что-то про себя.

Денис прислушался и разобрал имена: «отроков Георгия, Максима, Валентина, Андрея, Александра, Дионисия…» и ещё несколько имён, а в конце – «Помилуй нас, Господи Боже мой, и не дай погибнуть напрасно».

Закончил, перекрестился, поклонился и всё заново повторил.

Денис слушал, слушал и понемногу умиротворялся, а потом и вовсе не заметил, как уснул. Назавтра во время утренней сутолоки он сумел бросить Серафиму фразу:

– Слушай, мне с тобой потолковать надо, прямо позарез.

Серафим кивнул.

– Найдём случай.

И разошлись. Случай нашёлся только после уроков. Они засели с книжками и тетрадями в пустующей учебной комнате и сделали вид, что занимаются. Это на случай, если пожалует Ренат Кот Базилио или Хмелюк.

– Ну, чего тебе? – тихо спросил Серафим.

Денис, немного путаясь, рассказал всё с начала до конца и замолчал.

– Ты что, всё это взаправду слышал? – поразился Серафим, и Денис угрюмо кивнул. – Вот дела…

Он постучал ручкой по столу, переваривая жуткую новость.

– Слушай, как такое может быть правдой?

Кедринский пытался не верить, сомневался, но понимал, что Денис не врёт.

– Это дикость какая-то… Будто мы при царе Ироде живём.

– Каком царе Ироде? – переспросил Денис, и Серафим вздохнул.

– Не знаешь? Царь Ирод две тысячи лет назад приказал убить всех младенцев, надеясь, что среди них окажется его враг – Иисус Христос. Об Иисусе Христе ты хоть что-то знаешь?

– Ну, знаю, – поморщился Денис: не это его сейчас томило. – Распяли Его на кресте. Ну, а нам-то что делать? Я не хочу помирать, понимаешь?

– Понимаю, – задумчиво ответил Серафим. – Почти все боятся и не хотят. А что ты сделаешь? Это тебе не комп, воскресать десять раз не получится… В общем, подумать надо. К взрослым с этим сунешься – никто и не поверит.