Шрифт:
древнесогдийские древнеперсидские лазоревые очи царей
неистовобрадатых шахов Бахрам-Гура Дария и Кира
меченосцев богоносцев
А на согдийском родниковом древлем языке можно было
говорить с лазоревыми майскими райскими жуками и
гонными перламутровыми задыхающимися козлами
нахчирами архарами и с ручьевыми лучезарными
форелями и с тысячелетней арчою и с целебною
загробною курящейся над саваном испанд-травою
И со звездой Зухрою об которою можно обжечься если
ночью взойдешь на высокую фанскую гору
И с безмолвными как камень чабанами локайцами
И с самими безмолвными как чабаны локайцы камнями
приречными валунами
Да уж никто из человеков ныне языка блаженного не
ведает не знает
В детстве я знал несколько вещих вечных этих слов да
потом забыл замял истратил запамятовал…
…И дервиш Ходжа Зульфикар у реки где шум камней и
волн неслышно зарыдал содвигнулся затрясся радостно
заплакал…
Озеро Едрово
Гляди: день окрест а в очах твоих вечер
Скоро будет в них ночь нощь…
Я опускаю полощу окунаю персты в предзимнее чудовое
ледяное озеро Едрово
Двадцать лет я здесь не был озеро Едрово
И вот окунаю ввергаю пускаю персты в твою текучую
плоть алмазную ткань зыбь озеро Едрово
Персты мои забвенные расплывчато задумчиво плывут
текут в ледовой родниковой плоти воде живом
плакучем переливчатом отборном обильном серебре
Да что-то вода твоя темна мутна озеро Едрово
А двадцать лет назад вода была прозрачна и прозрачны
были персты мои в твоей воде
Они и нынче прозрачны да дрожат лежат забывчиво во
ключевой былой воде
Да и глаза твои за двадцать лет помутнели поредели
Вечер текуч нынче пришел в очи твои кочевые поэт
А потом придет вечноплакучая ночь нощь
Ноябрь предзимник
Скоро скоро возьмутся соберутся затоскуют алмазным
льдом
Едрово озеро и персты текучие зыбучие и очи горючие
мои станут подернутся перламутром льдом
II. СТОЯЩИЙ И РЫДАЮЩИЙ СРЕДИ БЕГУЩИХ ВОД
Роман о любви в гражданскую войну
…Потом придут огонь и вода.
В долинах будет вода несметная над селеньями
и городами греха.
Останутся лишь чабаны в высоких нетронутых
горах с безвинными стадами своими.
Потому все пророки были пастухами…
Потому с детских лет я возлюбил пастухов…
Глава I
МЕСТЬ
Пророк Мухаммад сказал перед смертью: «О мусульмане, если я ударил кого-нибудь из вас — вот спина моя, пусть и он ударит меня…
Если кто-нибудь обижен мною, пусть он воздаст мне обидой за обиду…
Если я похитил чье-нибудь добро — пусть он отнимет его у меня обратно…
Не бойтесь навлечь на себя мой гнев, зло не в моей природе…
…Я в X веке спустил послал алчную мстительную кровопийцу сарматскую стрелу в моего врага
И она доселе до XX века летит лиется вьется ищет тянется струится в моего врага
И пока летит поет трепещет ищет она
Я мертвый я убитый я а не тайный дальний враг
Стрела когда упадешь умрешь споткнешься рухнешь не найдя врага
Тогда оживу восстану из мертвых из убитых я…
Айя!
Глава II
НЕНАВИСТЬ
Дервиш сказал:
— Некогда в кишлаке Кондара жили Мирзо-бек Байкара и Тура-бек-луна.
И они смертно враждовали и ненавидели друг друга от люль-ки-гахвары до погребальных носилок-тобут…
Однажды Мирзо-бек брел в фан-ягнобских горах и час молитвы-намаза застал его на горе над пропастью реки Фан-Яг-ноб а та пропасть была велика темна без дна…
Мирзо-бек как покорный мусульманин глас Аллаха услыхал и распростерся над бездной на молитвенные колени над пропастью яростно отуманенно свято пав…
А Тура-бек следил вился за ним как травяная змея и он тяжко бесшумно бросился сзади на молящегося, чтобы столкнуть его навек в кипящую реку Фан-дарья…
Но весна была в горах и прошли травяные изумрудные обильноводяные дожди и трава и глина были мокры и скользкие оползни были и Тура-бек неистово проклято поскользнулся и проехал по рваной неверной траве мимо Мирзо-бека и вместо него в пропасть съехал упал…