Крюков Олег
Шрифт:
По ту сторону дыры во тьму уходил коридор. Глеб выглянул и прислушался. Где-то вдалеке звучали голоса, если у него не было слуховых галлюцинаций. И голоса эти приближались.
Он был не в том состоянии, чтобы вступать в рукопашную. Он даже ладонь не смог сжать в кулак. С трудом поднял голову, посмотрел на слабый свет лампы. Похоже, сегодня тьма может стать ещё и союзником.
- Действие препарата длится максимум два часа, потом начинает ослабевать, - Асраил посмотрел на светящийся циферблат. – Пора вводить новую порцию.
– Там, похоже, лампочка перегорела.
Иосиф полез в карман куртки за фонарём, а его спутник равнодушно пожал плечами. Его глаза светились в темноте.
«Как у зверя, - с внутренней дрожью подумал Иосиф. – И в темноте, должно быть видит лучше, чем я в тепловизорах.»
Когда вошли в комнату, он тут же направил фонарик в угол, где лежал Глеб. Должен был лежать, потому что угол оказался пуст.
Сзади послышался хрип и звук падающего тела. Мгновенно развернувшись с фонарём, он увидел, как что-то мелькнуло в полосе света. Бросился туда, но едва устоял на ногах, споткнувшись о тело. Остановился и направил туда фонарь. На полу, закрывшись рукой от света, валялся страж преисподней.
Глеб бежал по коридору. Собственно, слово бежал было бы преувеличением. Ватные ноги слушались плохо, тело мотало из стороны в сторону, и он постоянно ударялся то одним, то другим плечом о шершавую стену.
Вскоре впереди забрезжил свет, и он выскочил в уже знакомую залу с алтарём у стены. Дрожащий свет свечей отразился в мёртвых глазах старого мастера, и у Глеба уже в который раз болезненно сжалось сердце. Знал ли Михаил Анисимович ещё сутки назад, что крест его будет и после смерти?
Он огляделся. Одна из ниш источала красное свечение. Глеб подошёл ближе, и увидел кошмар своих детских снов. Сколько раз ему снилось это зеркало в разводах, которые складывались в три шестёрки.
Сзади послышался топот ног, и он, не раздумывая, толкнул дверь-зеркало.
Полутёмная комната, стены задрапированы чем-то чёрным. Приглядевшись, Глеб понял, что это гобелен. На чёрном фоне редкие красные пятиконечные звёзды. У левой от входа стены светится монитор компьютера, рядом человек, сидящий в кресле-каталке.
Человек обернулся. Глаза полыхнули изумрудным огнём. Некоторое время он всматривался в вошедшего, затем улыбнулся одними губами и произнёс тихим, но хорошо поставленным голосом:
– Ну, здравствуй!
Он узнал этот голос. Именно с этим человеком он несколько часов назад разговаривал по телефону.
– Ты знаешь, я рад, что ты остался жив, - с почти отеческой улыбкой произнёс человек в кресле-каталке.
- Вы знаете, а я вам верю, - в тон ему ответил Глеб.
Вот только улыбнуться не получилось. Для этого надо напрячь мышцы лица, а мышцы пока ещё плохо слушались его.
– Глеб!
Из-за огромного деревянного трона выскочила Елизавета и бросилась ему на шею. Парень еле устоял на ногах. Даже пришлось опереться на хрупкое девичье плечо.
Увидев девушку, мужчина и вовсе расплылся в широкой улыбке. Вот только глаза смотрели с какой-то нечеловеческой настороженностью.
– Главные действующие лица почти все в сборе! Скоро можно будет начинать бал!
– Какой ещё бал? – спросил Глеб, с трудом отрывая взгляд от лица девушки.
– Сатанинский! – засмеялся Мессир.
Опергруппа
– Да полиция только что уехала. Три часа выспрашивали. А что я могу рассказать, если пришёл через час после них? Я даже тела этого не видел, поеду сейчас в морг на опознание. Меня следователь вызвал.
Сергей Витальевич вспотел, несмотря на пронизывающий ветер, гуляющий по питерскому дворику. Это было видно по капелькам на его мясистом лице. Словно спохватившись, он достал из кармана платок и принялся вытирать лоб.
– А у меня, между прочим, Лизавета пропала.
– А это кто?
– Работник мой. Она у меня здесь и за бармена, и за официанта, и за повара. Не девчонка, а клад! А ей, ведь, всего двадцать один год.
– А вы полиции рассказали?
– Нет ещё. Я после их ухода домой ей позвонил. Бабка её трубку взяла. Плачет, говорит, Лиза ночевать не приходила.
– Ну, дело молодое.
– Вот и я ей то же самое сказал. Но только она девушка серьёзная. Если бы она и осталась где-нибудь на ночь, Марью Владимировну предупредила бы. Она до полуночи здесь работала, а до её дома тут рукой подать.