Какими бы ни были ответы, вне зависимости от них — это был, по мнению журналистов, террор против прессы. Кому-то не хватало аргументов в споре с позицией другого? И в качестве последнего — сила бомбы. До чего же так можно было дойти на благословенной Кубани?

Но тревожно было не только от этого. На входной двери редакции независимой «Вольной Кубани» появилось «заявление белого эскадрона», в котором говорилось: «Ставим своей целью физическое устранение на Кубани воров в законе и коррумпированных с ними служителей Фемиды», звучали и другие угрозы. Какое это имело отношение к редакции, в которой нет ни воров, ни служителей Фемиды? Наверное, никакого. Одно лишь, пожалуй, можно было сказать по этому поводу: время беззакония продолжалось…

В то время Егоров принимал участие в предвыборном марафоне, переезжая из района в район и встречаясь с избирателями. Весть о взрыве он получил в Курганинске, где как кандидат в депутаты Совета Федерации по Краснодарскому Двухмандатному избирательному округу № 23 излагал свою предвыборную программу. После встречи с избирателями

Н. Д. Егоров, уже зная о чрезвычайном происшествии, провел пресс — конференцию. Отвечая на вопросы журналистов, он, в частности, заявил, что является сторонником эволюционного (без шоковой терапии) развития реформ, которые должны проводиться в интересах населения. Администрация, мол, выделила немало средств на социальные нужды. В результате средняя зарплата по краю была выше, чем в соседних регионах. Разрабатывалась краевая методика повышения доходов малоимущих, особое внимание при этом обращалось на детей и молодежь.

Отвечая на вопрос о своей политической ориентации, Егоров сказал, что симпатизирует партиям, стоящим за проведение конструктивных реформ.

И все же, отвечая на многочисленные и весьма острые вопросы, Егоров лихорадочно раздумывал о причинах прогремевшего взрыва, да еще где — в «Кубанском курьере», учрежденном В. Н. Дьяконовым и усиленно его обслуживающем. Это могло быть направлено, думал он, только против одной неугодной личности — губернатора Егорова, даже ценою человеческих жертв. Но кто стоял за этим взрывом? Какие силы? Политические или криминальные? Либо все сразу вместе?

Ясно, что надо было «валить» Егорова, обмазав черной краской, опорочить в глазах населения края, а при возможности растоптать, если не уничтожить. И все во имя чего? Зачем?

Ради власти? И впрямь, жестокость становится последним прибежищем всякой рушащейся власти.

Это «ЧП» в своих «100 вопросах…» весьма путано объясняет Дьяконов, как всегда выдавая свое видение за мнение в последней инстанции, а значит, не подлежащее обсуждению.

Вот что он предлагает в качестве вероятной версии: «Говорить, а тем более писать правду на Кубани не принято, а с некоторых пор стало опасно. Перед выборами в Совет Федерации, в 1993 году, я выступил перед своими земляками в Кореновске. Рассказал о социально — экономической ситуации в крае, о росте преступности и коррупции в высших эшелонах краевой власти. Сообщил, что в ближайшем номере краевой газеты будут опубликованы разоблачающие документы по «зерновой мафии». Начальник районной милиции Коваленко (кстати, мой ставленник по протекции главы района Крыщенко) срочно доложил наверх. Уже вечером в аэропорту П. Латышев с тревогой сообщал эту новость Егорову, прибывшему из Сочи. Разговор был жестким. Буквально перед выборами рано утром была взорвана газета «Кубанский курьер», убита молодая сотрудница, другая была тяжело ранена. Дело по политическому терроризму было передано «случайно» милиции. Прокуратурой рассматривались две просто смешные версии: армянская месть и даже самореклама. Следователям стало «все ясно», и дело оперативно прикрыли. Но уже через три месяца усилиями опытных частных сыщиков были известны мотивы и участники преступления. Стало известно, кто давал поручение, кто изготавливал взрывное устройство, причина взрыва утром, а не ночью, фамилии трех человек исполнителей. По моей просьбе у себя в кабинете меня принял начальник ФСБ Воронцов. Нехотя записал факты в свой блокнот, вел себя как-то неестественно. Предупредил, что это дело не его, и пусть милиция сама расхлебывает. На мое аргументированное требование квалифицировать акт как политический терроризм сослался на большую занятость управления и неожиданно показал в шкафу комнаты отдыха на автомат, как бы намекая на тот, что мне был подарен командующим Закавказским военным округом. Намек был примитивным, но понятным, как и объявление о подготовке гражданской войны».

Все это так, но невольно напрашивается несколько вопросов. Попробуем все по порядку: кто «случайно» передал дело не в ФСБ, а в милицию? «Следователям стало все ясно»: как это прикажете понимать? Что именно «ясно»? Если стало известно усилиями опытных частных сыщиков о мотивах и участниках преступления, а тем более фамилии трех исполнителей, то где их фамилии, ведь времени с момента взрыва прошло более семи лет!

Первым делом, как, наверное, и замышлялось, тень подозрения пала, разумеется, на Егорова: именно ему, по мнению некоторых сил, был выгоден взрыв в «Кубанском курьере», потому что газета изо всех сил старалась по любому поводу «разоблачить» и опорочить его имя.

Одной из первых публикаций «Кубанского курьера» была «Сага о кубанском сахаре», где вместо эпиграфа, почти по Маяковскому, значилось:

И далее в том же духе. То, что сахар был в большом дефиците, это факт. Что им торговали через созданную Егоровым фирму «Екатеринодарсахар» — тоже факт неоспоримый. По Люберецкому сахарному заводу существовали две версии. По одной, это дело по просьбе Шумейко прикрыл могущественный Коржаков. По другой — это провокация агента КГБ Травникова, внедрившегося по заданию полковника В. Чаленко. Так утверждали некоторые из названных друзей Егорова.

«Кубанский курьер» действовал разнообразно. Вначале он опубликовал некую информацию от имени вымышленного Г. Беднякова (фамилия подходящая!), якобы ветерана войны и труда.

О чем же писал «борец за правду Бедняков»? А вот о чем. «Прочитал я статью в газете «Кубанский курьер» «Сага о кубанском сахаре» и полностью согласен с правдивой позицией, занятой редакцией. Правильно делают ее главный редактор, журналисты, вскрывая факты коррумпированности главы нынешней кубанской администрации. А мы-то думаем, почему никак не можем отоварить наши сахарные талоны? Оказывается, губернатор Егоров Н. Д. сплавил наш сахарок своим друзьям из других областей и весей. Сплавил по дешевке, по 30 рублей за килограмм, а нас, ветеранов войны и труда из Краснодарского края, вынуждает брать этот продукт в коммерческих магазинах по 146 рублей за кило. Где же ваша порядочность, господин Егоров, где ваша совесть, и есть ли она у вас вообще, если вместо того, чтобы честно признать свои ошибки, вы устраиваете судилище над газетой, единственной в крае осмелившейся сказать вам правду в глаза».

Вот и все: «утка», как говорится, запущена. Теперь «проблему» можно и расширить: «Вы виноваты в том, что развели в городе и крае спекуляцию товарами. Вас, может быть, они и устраивают, у вас-то зарплаты тысяч 50, не меньше. А каково нам, с двумя — тремя тысячами в месяц? Вы о нас подумали?

Я считаю так: если вы неспособны навести хотя бы в этих элементарных делах порядок, тогда вам лучше уйти в отставку».

Однако самое любопытное, что тут же, на одной полосе, рядом с «разоблачениями» о Егорове, «Курьер» сам же себя сечет, а может, ерничает устами какого-то казака Н. Погребитского из Павловского района.