А рядом происходит не менее поразительное. На фоне застывших, как статуи, арбитра и Джи, неправдоподобно движется крепкая фигура морока. В руках у него отрезок крепкой металлической трубы – и та гнется от взмахов, словно резиновая, конец ее сам собою деформируется, сминается, оплывает, как свечка.

Это тоже иллюзия: ведь вслед за взмахами на черном небе появляются трещины и дыры… Снова искажение восприятия – это не небо, так лопается купол, поврежденный мощными ударами Конрада. Сила его невероятна – ведь купол рассчитан на серьезные нагрузки. Вид окрестностей за пределами купола размывается – его искажает бешено вырывающийся воздух. Странно видеть, как газ обретает в обостренном взгляде свойства жидкости, плавно уползая в пространство, мгновенно превращаясь в ледяную пыль…

Вот и его подхватило мощное течение воздуха, потащило к краю разрушающегося купола, как течение реки на стремнину. Откуда только силы у Конрада – чтобы осторожно подхватить два других, замерших тела и, оттолкнувшись, устремиться вверх, вслед за улетающими в космос обломками купола?!

Ничего не остается, кроме, как последовать за ними…

Лекс оттолкнулся изо всех сил. Хорошо, что несколькими секундами раньше отключились компенсаторы гравитации: тело стало в несколько раз легче, и опасность повредить кости и связки уменьшилась. Медленно, слишком медленно, они уходили ввысь, проползая в опасной близости от прозрачных и острых обломков, обретших в таких обстоятельствах, к тому же, огромную массу.

И уже откуда-то сверху, с отстраненным любопытством Лекс наблюдал, как взмывают в разные стороны новоявленные союзники – троица воинов Судного Дня, оставивших своего патрона на попечение самого Спасителя.

А после время ускорилось: под ногами быстро, как пролитый апельсиновый сок, расползалось жидкое пламя. Оно жадно пожирало остатки строений, что не успели рассыпаться в пыль от мощного удара из глубины. Покончив с Обителью, пламя словно заметила в небе беглецов – и ревностно протянуло вслед тускнеющие щупальца. Но оно опаздало: тем удалось опередить удар смертоносного жара – помогло отсутствие атмосферы и, как следствие, ударной волны.

О том, что случилось с многочисленными, ни о чем не подозревавшими послушниками и десантом, проникшим в Обитель, думать не хотелось. Наверное, все можно оправдать высшей целью, счастьем всего человечества, но… Это всего лишь слова.

В этом странном полете он здорово разминулся в Конрадом и его «грузом»: оказавшегося «налегке» Лекса швырнуло значительно выше. Вдобавок тело получило изрядный вращательный момент, что грозило потерей ориентации в пространстве. Удержать удаляющегося Конрада и его живой груз в поле внимания было непросто.

…Встреча с поверхностью была ощутимой, несмотря даже на малую силу тяжести, и Лекс с беспокойством подумал о Джи. Тут же рванул в сторону, где в последний раз видел Конрада. Бег не замедлил превратиться в нелепый фарс: он взлетал бессмысленно высоко, злился на себя, не в силах ускорить возвращение на поверхность. Такое перемещение в режиме тона показалось настоящим издевательством. Увидев, наконец, Конрада, Лекс почувствовал громадное облегчение.

Общаться в резонансе трудно, особенно, если уровни тона различны. Но разговоров не требовалось: все было решено заранее. Лекс подхватил одеревеневшую, как манекен, Джи, Конрад взвалил на себя «куклу» арбитра. Морок неплохо ориентировался в этой однообразной с виду местности, и Лекс полностью ему доверился.

Вскоре показалась цель – один из трех прилунившихся лидеров. Приборы наверняка обнаружили чужаков, и оставалось надеяться лишь на скорость перемещения в тоне, внезапность и, да еще на шок от гибели Обители и основного десанта.

Остальное прошло для Лекса, словно в тумане.

Он не помнил, как Конраду удалось проникнуть на борт корабля, как то же самое сделали мороки эскорта с двумя оставшимися. Как ринулась навстречу командному кораблю пара взбунтовавшихся ведомых. Как командир патрульных в панике бил по своим, как растерянно крутился, наблюдая за обломками двух сбитых лидеров, не замечая подкравшегося с кормы третьего…

Помнил лишь, как в тесном пространстве шлюзовой камеры склонился над Джи, со страхом вглядываясь в ее лицо, не понимая – дышит ли она, бьется ли еще ее сердце…

Потом был лишь сон. Беспокойный болезненный сон – до самой Земли.

Чужой Земли…

Снились айсберги. Странные, совершенно не похожие на те, что приходили в снах раньше. Он плыл навстречу, пытаясь понять – что же не так? И вдруг налетевший порыв ветра чуть наклонил ледяные громады. И стало понятно – они плоские! Вырезанные каким-то чудаком-гигантом из гигантских листов бумаги. Как детских книжках, раскрывая которые, заставляешь распрямляться заранее сложенные фигуры…

…Просыпался тяжело – словно прорывался из вязкого плена. Сел на мятой постели, пытаясь сообразить, где находится. Взгляд наткнулся на тонкую девичью руку – она свисала с койки, прямо над головой.

Джи. Каюта, бокс… Космический корабль

Мысли лениво выползали из пыльного чулана. Что-то было не так – с этими мыслями, с телом, с ощущением себя в этом мире.

Поднялся – потребовалось усилие. Это не просто сонное состояние, что-то новое, что трудно объяснить…

Крошечный умывальник, встроенный в переборку, над ним – зеркало со скругленными краями. Сдвинул тугую ручку крана, вода полилась скудной струйкой. Набрал пригоршню, размазал по лицу, глянул в зеркало.