Это было удивительно, и в то же время вызывало трудно объяснимое разочарование. Если каждое твое слово так принимается людьми – возможно ли с ними полноценное общение? Если люди перестанут с тобой спорить – возможно ли узнать от этих людей известную им правду?

Тем более, если ты не уверен в истинной ценности собственных слов.

Впрочем, через некоторое время, вернулась понимание: ничего в этом мире не изменилось. Изменился он сам. И чтобы вернуть общение в естественное русло, надо лишь выйти из тона…

Тут ждало нечто новое, по-настоящему пугающее.

Разум отказался возвращаться в привычное состояние – назад, на пару ступеней вниз. Он словно заблудился в высотах собственной запредельности, потеряв ту узкую дверь, через которую проник в это запретное пространство.

Люди смотрели на него, как на пророка, сыплющего величайшими откровениями, а разум его в панике метался в поисках обратной дороги…

…Впервые вернуться в естественное состояние оказалось труднее, чем выйти из него. Лекс опустился на холодные ступени, совершенно обессилевший, выжатый, как губка. Его заботливо подхватили руки воинов Судного Дня. Сам он был не в состоянии двигаться и даже думать. Лишь в немом отупении созерцал происходящее.

Теперь он мог себе это позволить.

– Спаситель… – проговорил арбитр. В глазах его проступили слезы, лицо исказила болезненная гримаса раскаяния. – Прости, прости меня за неверие… Как я мог… Спаситель… Как я мог усомниться? Горе мне… Горе всем нам…

– А я верил! С самого начала верил… – лепетал настоятель.

Лекс шевелил губами, не в силах произнести ни звука, пока, наконец, не прошептал измождено:

– Отпустите… Конрада…

– Да-да, конечно! – спохватился арбитр и яростно накинулся на мороков. – Вы слышали?! Освободите брата Конрада!

Реальность подернулась туманом. Лекс ощущал лишь, как рыдает на плече Джи и по щеке текут ее теплые слезы…

Потом его куда-то несли, поили каким-то снадобьем. Потом все исчезло…

И так же внезапно вернулось. Головная боль не ушла окончательно, тело продолжало неприятно ломить, но Лекс нашел в себе силы, чтобы сесть. Рядом, обхватив его руку, прижавшись к стене, дремала Джи. Оглядевшись, понял, что сидит на жестком подобии кровати в небольшом помещении, напоминающем монашескую келью. Наверное, это было не далеко от истины. Здесь было тепло, даже жарко – над головой тонко свистели щели вентиляции, подающей теплый воздух.

Осторожно высвободился, поднялся на ноги – и тут же привалился плечом к каменной стене: в глазах потемнело. Тихонько застонал. Джи вздрогнула и проснулась

– Зачем ты встал? – сонно проговорила она – Тебе надо отдохнуть…

– Где Конрад? – все еще слабо произнес Лекс.

– Он с настоятелем… – ответила Джи. – Вроде бы кто-то вышел на связь, и это не очень хорошо…

– Пойдем! – решительно сказал Лекс.

Джи с сомнением посмотрела на него, но промолчала. Поднялась и послушно двинулась следом. У двери дежурил один из мороков эскорта. Ему не пришлось ничего объяснять: тот молча поманил за собой, и все трое отправились по длинному, промерзшему коридору.

По пути то и дело встречались послушники, и реакция у всех была одинаковая: на Лекса смотрели с испуганным любопытством, или же намеренно отводили взгляды. Пройдя через пару массивных дверей, напоминающих внешний шлюз, оказались в помещении, отдаленно напоминающем командный центр броненосца. Правда, роль скай-офицеров здесь выполняли молчаливые люди в черных балахонах.

По разные стороны большого полупрозрачного экрана стояли настоятель и Конрад, в схематичном изображении Лекс узнал Уран, несколько его спутников и отдельно – яркую искру Оберона. Потоки данных струились бесконечным столбцами. В сторонке, хмуро потупившись, сидел арбитр.

– Где мы? – поинтересовался Лекс. Он быстро оправился, боль в теле прошла, в голову вернулась ясность.

Внимание присутствующих немедленно обратилось к нему, даже взор арбитра несколько прояснился. Конрад быстро вышел из-за экрана, приблизился к Лексу и Джи.

– У нас неприятности, мессия, – сказал он, как показалось Лексу, несколько растерянно. – Арбитр успел послать тревожный сигнал. К Обители направляется группа патрульных кораблей.

Лекс перевел взгляд на арбитра, в руках которого алел снятый с шеи медальон. Вот, значит, зачем он колотил себя в грудь… Арбитр встретился с ним взглядом и удрученно опустил голову.

– Но как же так? – проговорил Лекс. – Не вы ли говорили: в Солнечной системе, вроде бы, не должно быть военных кораблей?

Конрад нервно пожал плечами.

– Все так, – сказал настоятель. – Просто изменились обстоятельства…

– Когда они изменились? – мрачно поинтересовался Конрад.

– Да уже лет десять как изменились, – невозмутимо ответил настоятель. – По орбите Плутона теперь проходит Последний Рубеж. Разумеется – это тайна для непосвященных…

Становилось понятно, отчего непробиваемый морок выглядел столь удрученным: все идеалы, за которые он сражался, искажались, демонстрируя собственное несовершенство. Учитывая, что вера – главная составляющая силы воина Судного Дня – ему приходилось несладко.