Шрифт:
– Гости Святой Обители, – важно сказал возница.
– А-а… – уважительно протянул стражник. – Тогда проезжай.
Повозка тронулась, продолжая неторопливый путь. Мимо проплыло еще несколько бородатых стражников в железных касках.
– А если бы не были гостями э-э… Святой Обители? – поинтересовался Лекс. – Нас бы задержали?
– Отчего бы – задержали? – рассудительно заговорил возница. – Заплатили бы пошлину – четверть талера с повозки – и добро пожаловать! Да только какой смысл платить четверть талера, если вы все равно в Святую Обитель едете? Я как думаю: не разумно это – четверть талера платить, когда можно и не платить вовсе. А с другой стороны, если кошелек позволяет – отчего бы не заплатить? Деньги-то в городскую казну идут, на благоустройство и помощь бедным. Да только я как рассуждаю: оно, конечно, правильно, наверное, и бедным перепадет, да только благоустройства в нашем городе отродясь никакого не было, а господам членам городского магистрата тоже надобно дома строить да жен своих содержать, дай Спаситель им доброго здоровьица. А знаете ли вы, каково это – содержать жену члена городского магистрата? Они же, эти жены, друг перед дружкой и так, и эдак – кто кого в нарядах да в украшениях переплюнет. Это, скажу я вам, страшное дело – быть женатым на жене члена городского магистрата. А еще есть детки членов городского магистрата, собаки членов городского магистрата, да и сами господа члены городского магистрата любят иной раз в кости или в картишки перекинуться. И на все денежки требуются…
– Эй, малый, хватит трепаться! – лениво бросил Конрад.
– А что я? Я ничего, – пожал плечами возница. – Я ж не против того, чтобы пошлину платить. Только если можно не платить пошлину – зачем же ее платить? Хотя, с другой стороны…
– Да ты, братец, – вольнодумец, как я погляжу, – заметил Конрад.
– Да что вы, Спаситель с вами, – отмахнулся возница. – отродясь я не вольнодумствовал. Да только покуда туда съездешь, покуда обратно – всякое в голову полезет…
– Вот и я о том. Смотри – отрубят тебе ее.
– Кого?
– Голову – кого ж еще.
Возница вжал голову в плечи, осторожно повернул ее влево, вправо. Помолчал немного, и заговорил снова:
– Вот я как рассуждаю: зачем же это хорошему вознице голову отрубать? Кто же будет гостей Ордена в Святую Обитель возить и обратно отвозить? Я так думаю: возница без головы Святой Обители совершенно не нужен. Это, может, в каком-нибудь трактире такой возница и сгодится. А Ордену такого иметь – никак не подобает. Ни к чему мне голову рубить. Нет, совсем ни к чему. Вот, ежели, вызовет меня к себе брат настоятель, да скажет так строго: ты, мол, Густав, неправ. Совсем неправ. И я, конечно, скажу: да, не прав я, брат настоятель, не буду больше. Вот это будет правильно. А голову рубить…
– Да ты, оказывается, смутьян, – усмехнулся Конрад. – Ну, да ладно, мне до этого дела нет… А вот и Святая Обитель показалась…
Лекс снова поднялся, выглянул из-за покатой крыши. И замер от нахлынувших противоречивых чувств.
Над черепичными и соломенными крышами показалась черная стена. Высокая, не имеющая ни конца, ни края, безликая, с такими же однообразными башнями, разнесенными на сотни метров друг от друга. Башни напоминали монолитные бруски черного камня с узкими прорезями бойниц. Отсюда не было видно – что там, по ту сторону. Но даже здесь чувствовалось что-то недоброе, чуждое этому простодушному миру болтливых возниц, дородных хозяек и босоногих мальчишек.
За сотню шагов до стены город словно бы обрывался. Дома будто испуганно жались друг к другу, отстраняясь от стены, отделенные от нее бескрайним пустырем и глубоким рвом по периметру.
Дорога упиралась в огромный каменный куб, в котором виднелись ворота – неожиданно маленькие по сравнению со всем сооружением. Непосредственно перед воротами, над полупустым рвом с мутной водой был перекинут решетчатый железный мост, к которому из темных крюзов с высоты куба тянулись ржавые цепи.
Повозка с грохотом въехала на мост и остановилась. Наступившую тишину нарушал лишь свист ветра, огибавшего чуть наклонную плоскость стены. Отсюда, от подножия, зрелище представало еще более величественное и зловещее.
– Что-то не похоже на ручной труд, – заметил Лекс. – Как обработан и уложен камень… Да и камень ли это?
– Считается, что стену построили сами Пришедшие Ниоткуда, – сказал Конрад. – Они могли многое…
Снова наступила тишина. Даже словоохотливый возница молчаливо замер, уставившись в металлическое плетение ворот.
– Мне страшно, Лекс… – тихонько сказала Джи, сжимая его руку.
– Не бойся… – проговорил Лекс, не в силах придумать, чем ободрить подругу. Он сам чувствовал лишь неуверенность и тревогу. – Главное – мы добрались. Значит, самое страшное позади…
Он очень надеялся, что в голосе не проскочит фальшь.
Мост под колесами дрогнул – казалось, вся земля встрепенулась. И медленно, со странными утробными звуками ворота поползли вверх, в глубину черного куба, открывая довольно узкий и длинный туннель в толще камня. Повозка медленно, будто нехотя, тронулась с места и окунулась в темноту арки. Едва они оказали по другую сторону стены, ворота с грохотом вернулись на место.
Сейчас Лекс чувствовал себя примерно так же, как после нырка в глубины «черной дыры». Он не знал, чего ждать, но предчувствие не сулило ничего хорошего.
3
Все было совсем не так. Не так, как это представляли себе оставшиеся далеко-далеко Мастера, не так, как видели простые бойцы армий Протектората, и уж, тем более, не так, как рисовал в воображении он сам.
Этот мир сплошь состоял из мифов и предрассудков, и начинало казаться, что докопаться до истины просто невозможно.
Он ожидал увидеть здесь зловещих адептов тьмы, стремящихся разорвать на кусочки непрошенных гостей. Даже внутренне сжался, готовый в любую секунду уйти в тон, чтобы спастись самому и вытащить Джи из этой мрачной Обители беспощадных Пресекателей….