– Только тяжелый рок еще так и долбит…

– Скажите, - пользуясь моментом, задал вопрос, который давно его занимал, Стас. – А почему так популярны сегодня совершенно пустые песни? И некоторые группы, за которыми вообще ничего нет – ни мелодии, ни голосов, ни стихов – принимаются переполненными стадионами «на ура»?

– Я тоже этого долго не мог понять, - улыбнулся старший брат. – Но когда повращался в этой среде, все стало ясно. Конечно, многое решают деньги. Но это больше к вопросу о полных бездарностях – как в исполнителях, так и репертуарах. А что касается настоящих талантов, то тут все гораздо сложней и… страшнее.

Он посмотрел на Стаса и, выделяя каждое слово, сказал:

– Все дело в том, что некоторые из них, не буду говорить многие, потому что доподлинно знаю только некоторых, записав новый диск, прежде чем пустить его в продажу, посвящают его… сатане.

– Что?! – подалась вперед Лена.

– Да-да, - подтвердил мужчина. – Не кровью, конечно, подписывают с ним контракт, но молятся и просят помочь им достичь славы, успеха и денег. Отсюда и бешеный спрос на таких исполнителей и их песни. А бешеный от какого слова?

– Бес… - машинально прошептала Лена. – А если точнее – бесы…

– Вот и моему брату они покоя не дают, - виновато взглянул на младшего брата, снова принявшемуся разговаривать с кем-то невидимым, мужчина.
– Быть может, и за мой грех он так страдает. Я ведь сам к этому року имел непосредственное отношение…

– Остались бы еще на несколько дней, глядишь, отец Тихон и совсем бы помог ему! – предложил Стас.

– Да нет, мы потом как-нибудь приедем. А сейчас торопиться нам надо, – перебросил дорожную сумку через плечо бывший певец и композитор.
– Скоро – Успение, а это престольный праздник нашего храма. Будет архиерейская служба. Нужно успеть клирос, как следует, подготовить. Спевки там всякие, то, сё… Одним словом, спаси Господи и счастливо вам оставаться!

Стас проводил братьев, вернулся и с нетерпением спросил у Лены:

– Ну… как?

– Все сделала, как ты велел! – успокоила его та.

– Молодец, хорошо! А… почему же тогда до сих пор его нет?

– Так ведь он только из дома ушел!

– Так поздно? – удивился Стас.
– Почему?!

– Да понимаешь… - Лена, словно извиняясь, пожала плечами: - С папкой у нас опять нелады!

– Неужели снова запил?

– Нет! На водку он даже смотреть не может. Но теперь все время что-то пытается вспомнить, кому-то грозит и что-то непременно обещает доказать. А у него ведь ружье… Вот мы и сидели по очереди с ним. Сначала Ванька, потом – я. Теперь мамка пришла, и они работают на огороде. Как когда-то, в самые лучшие дни…

Лена с горечью улыбнулась и вдруг со страхом посмотрела на Стаса:

– Слушай, я теперь даже не знаю, что будет, если папка вспомнит о той проклятой бумажке!

– Какой еще бумажке? – не понял Стас.

– Которую он тогда спьяну подписал – что наш лес с рощами, дубравами и корабельными соснами – ни на что не пригоден…

– А зачем ждать, чтоб он вспомнил? Надо ехать в лесничество, в район, область, в Москву, наконец! – горячась, принялся предлагать Стас.

Лена с легким упреком взглянула на него:

– Ты забыл, с кем мы имеем дело, - напомнила она и вздохнула. – К тому же эта бумага не где-то в инстанциях, а у Будтобычацкого в папке.

– Той самой желтой?

– Ага, ядовито-желтой… - желчно поправила Лена и призналась: - Смотреть на нее не могу! Ведь там – все досье на нашу Покровку…

– Ну так значит, надо выкрасть из него эту бумагу!

– Как?

– Пока что и сам не знаю… Не имею, как говорит Владимир Всеволодович, всей информации на сей счет. Кто хоть к ней доступ имеет?

– А никто! Он ее из рук никогда не выпускает, а в машину только охранников пускает да дочь Соколова.

– А этой за что такая честь?

– О! У него на нее, разумеется, свои далеко идущие планы! Всякое желание исполнить готов…

– Всякое, говоришь? – задумчиво переспросил Стас. – А она?

– Что она… Эта особа – еще та! Учится где-то в Англии или Америке, иногда приезжает сюда отдохнуть, но с нами почти не общается. Ванька попытался однажды с ней ближе познакомиться, но ему сразу дали понять – всяк сверчок знай свой шесток. Только, я думаю, все это у нее от богатства отца… А как человек она, вроде бы, ничего.