В дверь постучали. Раз… другой… третий…

– Да слышу, слышу! Ну сколько можно стучать?..

Стас слез с кровати, прошел через родительскую комнату, щелкнув задвижкой, открыл дверь и замер, увидев стоявшую на пороге Лену. Одной рукой она замахивалась на него большим обломком железной трубы, в другой держала большой узелок, судя по идущему от него запаху, с пирожками…

– Ты это… чего? – недоуменно попятился он.

– Ну, наконец-то! – бросая трубу, с облегчением выдохнула та. - Я уже второй раз к тебе прихожу. Хотела уже Григория Ивановича на помощь звать… Но думаю, дай-ка еще разик, погромче! Вы что, не знаете, что в деревне не принято спать долго? А уж в селе и подавно!

– Да мы только под утро уснули… Знаешь, сколько работы у нас было?
– зевая, объяснил Стас.
– Сколько хоть времени-то?

– Двенадцатый час!

– Сколько?! – подавился зевком Стас.

– Половина первого! – уточняя, отчеканила Лена и упрекнула: - Тут, пока вы спали, столько всего произошло! Представляешь, у Григория Ивановича церковный грузовик угнали!

– Ну, положим, я еще с вечера это уже знаю! И сторож тоже пропал…

– А утром они уже нашлись! И машина, и сторож! А еще Ника я точно видела. Только он сделал вид, что меня не узнал… И, наконец, Ванька ни свет ни заря исчез…

– Ну, хоть с этим все ясно! – махнул рукой Стас. – Не иначе, как грамоту побежал искать…

– А вот и не угадал! Он, мамка сказала, в лес убежал. Хотел мимоискатель с собой прихватить, да не нашел. А еще я дядю Андрея и Юрия Цезаревича видела. Но тут ничего нового. Они – зимой и летом одним цветом, хотя уже осень начинается – и у них, и вообще…

– Обо всем этом потом… - не без труда остановил словоохотливую Лену Стас.
– А сейчас…

Он поманил ее пальцем за собой:

– Значит, так, сделаешь все, как я тебе скажу…

Они зашли к нему в комнату и через минуту вышли.

– Все поняла? – уточнил Стас.

– Все… - кивнула Лена, зажимая ладошкой карман сарафана, и робко уточнила: - А это не грех?

– Какой может быть грех, когда человека спасать надо?!

– А если…

– Никаких если! – отрезал Стас.

– Ну, а вдруг…

– И никаких вдруг тоже не может быть. Сделаешь и - сразу сюда!

– Ладно… - ушла, покорно согласившись со всем, Лена.

Стас с проснувшимся художником попили чаю с пирожками, которые она принесла, попрощались, и тот сразу ушел, обещав зайти к отцу Тихону и прислать тех, кто сейчас у того в гостях.

Не успел Стас вернуться к компьютеру, чтобы закончить, наконец, оставшуюся часть работы для Владимира Всеволодовича, как появился Ваня.

В резиновых сапогах, с длинными иголками сосновой хвои на кепке, исцарапанный, грязный - и правда, из леса… Но главное – весь какой-то испуганный.

– Что это с тобой? – внимательно посмотрел на него Стас. – Отнес? Прямо на место положил?

– В том-то и дело, что нет!
– Ваня всем своим видом показал, что сам ничего не может понять: - Дело в том, что их кто-то уже похоронил!

– Кого их?

– Ну тех, павших…

– Как это? – удивился Стас.

– Сам ничего не могу понять… Причем, все аккуратно, по-человечески! Наших - в братской могиле под православным восьмиконечным крестом, а тех – под четырехугольным. Но главное, склад…

– Что склад?

– Ну тот, артиллерийский, с ящиками и снарядами… - зашептал Ваня. – Помнишь, я тебе о нем говорил? Так вот теперь он пустой… То есть, не совсем, но ящиков со взрывчаткой нет и все, как один, снаряды уже без взрывателей…

– Дела… - озадаченно покачал головой Стас. – Надо, наверное, сообщить обо всем этом старшине. Или даже еще выше!

– Да ты что! – испугался Ваня. – Тогда ведь и мне придется говорить, что я там был… И… отвечать за все!

– Значит, понимаешь все-таки, что нехорошее делал! – многозначительно поднял палец Стас. – Не лучше ли тебе сразу было подумать обо всем здравым умом и встать рядом с теми, кто хочет отстоять Покровку?

– Да ладно тебе, нашел время учить… - Ваня посмотрел в окно и вдруг ухмыльнулся: - И потом, как говорит Молчацкий: а судьи кто?