И беспредметные пока разговоры!

То ли дело, эта амфора.

И людям послужила.

И ему вот теперь помогла в минуты вынужденного безделья вновь, как и тогда в Покровской, когда он, наказанный отцом, впервые задумался о смысле жизни, вспомнить о самом главном.

Сколько же протянулось месяцев, лет и веков с тех времен, когда ее старательно изготовил скудельник, а затем пользовались многие, возможно, даже не одно поколение, люди?

Рабы и господа…

Купцы и воины…

Быть может, даже поэты!

Целая вечность и всего лишь миг…

«А ведь до сих пор души всех их, без единого исключения, живы! — вдруг подумалось Стасу. — И… где они, что с ними теперь?»

Ушедшими из жизни, так и не дождавшись прихода Христа.

Несмотря на все свои искания, старания, войны, землетрясения, болезни, скорби и муки…

Какое же это все-таки счастье, что он родился в иное, наше, то есть, от Рождества Христова — время!

6

Сергей Сергеевич наклонился к сыну и, понижая голос, сказал…

Сергей Сергеевич вернулся с работы как никогда рано.

Стас с удивлением посмотрел на часы.

Быстро сунул под подушку телефон.

Под мышку — термометр.

И по звукам стал определять, что происходит в прихожей.

Вот отец чмокнул в щеку маму.

Разулся.

Вот он, судя по недовольному ворчанию мамы, снова набросил на амфору свою шапку.

«Хоть какая-то от нее польза!» — невольно улыбнулся Стас.

Затем, как всегда, тщательно помыл руки в ванной.

И наконец, вошел к сыну.

— Ну-с, как тут у нас? — нарочито бодрым голосом с порога спросил он.

Стас протянул термометр.

— Да я и так вижу, что лучше! — улыбнулся отец, но, взяв термометр, нахмурился: — Это еще что такое? Час от часу не легче…

— Что там? Что?! — чуть ли не подпрыгивая, встревоженно принялась заглядывать ему через плечо мама.

— 35, 3! Ты долго его держал? — обращаясь к Стасу, спросил он.

— Да минуты три, а то и все пять — пока ты ко мне собирался!

— Значит, температура немного больше, но все равно маловато. Налицо явный упадок сил. Хотя, нет худа без добра, это лишь подтверждает диагноз — нервный стресс. Или, как сказала бы Лена — нервный встряс!

— Сережа! — с упреком взглянула на мужа мама.

— А что тут такого? — удивился тот. — Дело молодое. Поругались — помирятся!

— Да мы и не ругались даже! — напомнил Стас.

— Тем более!

Сергей Сергеевич, как и утром, внимательно осмотрел, прослушал Стаса и удовлетворенно — это для затаившей от волнения дыхание мамы сейчас было самое главное, почему она и не стала продолжать настаивать на своем — сделал окончательный вывод:

— Кризис миновал, и дело явно пошло на поправку!

— Слава Богу! — с облегчением выдохнула мама.

— Причем — во всех направлениях! — показывая на нее глазами, подмигнул сыну отец.

И велел маме заварить свежего, горячего чая.

И дать его сыну вместо всех таблеток.

А ему — вместо молока, как это делается на вредном производстве.

Мама радостно вышла.

А Сергей Сергеевич, дождавшись, когда закроется за ней дверь, уже серьезно спросил:

— Ну что, брат, переживаешь, конеч…

Он ждал, что Стас, поддерживая их давнюю игру, закончит за него слово и, сказав «но», продолжит уже свой разговор о наболевшем, а он, чем сможет, утешит, поможет ему.

Но Стас только молча пожал плечами.

— Что, Лена так больше и не звонила? — с искренним огорчением покачал головой отец. — Я ведь не случайно у тебя телефон не стал забирать…

— О чем это ты? — словно не понимая, уточнил Стас.

— Как о чем… о вашей размолвке с Леной!

— А это — кто? — как можно небрежней спросил Стас.

— Брось шутить!

— А я серьезно!

— Тем более…