Изгоем, по закону Ярослава.

Немало слез и горя приведет

На Русь вслед за собою Святославич,

И потому в историю войдет

Сей Святослава сын — как Гориславич...

Мономах

(продолжая)

Олег-Олег... Никак неймется,

Как видно, брату моему.

То он разбоями займется,

То — этим, судя по всему...

Рассорив нас со степняками,

Он обессилит нас вконец,

Придет и голыми руками

Возьмет Переяславль...

Р а т и б о р

Наглец!

Б е г л е ц

(обращаясь то к Мономаху, то к Ратибору)

Князь Мономах... ты, воевода!

Всех тех, кто знал меня, спроси:

Ведь я же — для всего народа!

Для нашей матушки-Руси!..

Я не подсыл! Как волчья стая,

Когда мороз придавит снег,

Взяв дань, пойдут, стыда не зная,

Два хана все равно в набег!

Мономах

Докажешь чем, что все неложно?

Р а т и б о р

Да, чем?

Б е г л е ц

Свидетельства во мне —

Они упрятаны надежно!

Молю вас, этим ханам не...

Перекрестившись бессильными руками, пленник умирает... Мономах и воевода набожно крестятся.

Мономах

Вот и отмучился бедняга...

В храм отнести сегодня ж днем!

Р а т и б о р

Вроде бы раб, а ум, отвага —

Недюжинные были в нем!

Мономах

(задумчиво)

Кто знал, кем был он до полона:

Монахом? Смердом? Кузнецом?..

Я не расслышал из-за стона —

Что он сказал перед концом?

Р а т и б о р

(охотно)

Что все равно обманут ханы!

Мономах

(морщась)

Нет, позже — речь его была

О доказательстве...

Р а т и б о р

(склоняясь над умершим)

Есть — раны!

(показывает обломок стрелы)

И половецкая стрела!

Мономах

Гляди, уже поверил прочно!

А ведь подумать бы пора б:

Что может знать, да еще точно,

О ханских планах русский раб?

Р а т и б о р

Но ты же сам сказал, возможно,

Он был монахом, кузнецом...

Мономах

(торопливо)

Иль смердом! Верить ему сложно.

Р а т и б о р

(с надеждой)

А может быть, он был купцом?

Мономах

(машет рукой, давая понять, что разговор окончен)

А! Что теперь? Конечно, скверно

Так говорить, когда он стих,

Но, думаю, что и, наверно,

Не будет ханов никаких!

Р а т и б о р

(глядя на пленника)

Вот так живешь, ешь, пьешь, воюешь...

И вдруг — пожалуй на ответ

За то, о чем и в ус не дуешь,

Покуда мнишь, что смерти нет...

Мономах

(задумчиво)

И одинаково ведь спросят:

Будь раб ты или господин!

Иди... И пусть его уносят!

А я побуду тут один!

Мономах опять остается один, но уже не ходит, а стоит посередине

тронного зала, между троном и летописцем.

Мономах

(как бы продолжая разговор с Ратибором)

Нет, половцу не поклонясь,

Русь не спасти нам от разброда!

Ты — воевода. Я же — князь,

Ответственный за жизнь народа!

И должен я любой ценой —

Ковать мечи, латать кольчуги,

И для дружин — да не одной! —

Собрать мужчин со всей округи.

Мне нужен мир. Не после, а сейчас.

Сейчас, пока что еще можно

Объединить разъединенных нас,

Хоть это тоже невозможно...

Мой мир — это не золотой кумир,

Тельцом стоящий предо мною.

Мне нужен мир... мир...мир...мир...мир!

Любым путем! Любой ценою!

Мономах смотрит на дверь, на окно, словно опасаясь, что кто-то может

услышать самые потаенные его мысли.

Мономах

(понизив голос)

Я больше обрету, чем потеряю,

И в этот час, когда все видят сны,

Я, Мономах, монахом повторяю:

Мне нужен мир...

(после долгой паузы)

для будущей войны!

Мономах снова начинает ходить и останавливается неподалеку от быстро пишущего летописца.

Мономах

Я просто виду не давал...

Конечно, раб тот что-то ведал:

Быть может, яства подавал,

А хан сказал, когда обедал...