Посмотрвъ на красавицу, Кети невольно перевела глаза на Генріэтту, которая все крпче къ ней прижималась. Эта маленькая, слабая фигура съ угловатыми линиями, въ плотно прилегавшемъ плать яркихъ цвтовъ, положительно качалась на чрезмрно высокихъ коблукахъ. Она дышала коротко и порывисто, послдніе два дня она часто страдала припадками удушья, но ей нехотлось казаться больною, никто не долженъ былъ знать, что она страдаетъ. Генріэтга не могла выносить взглядовъ состраданія и сочувственныхъ замчаній, но тмъ не мене она страдала теперь сильне, чмъ прежде, потому что докторъ Брукъ, лечившій ее и видимо помогавшій ея страданіямъ, былъ въ отъзд; вскор посл своего послдняго визита на вилл онъ извстилъ свою невсту, что одинъ изъ его друзей вызвалъ его въ городъ, гд ему необходимо будетъ пробыть нсколько дней.

Обратиться за помощью къ медицинскому совтнику Беръ больная ни за что не хотла. – Лучше умереть! – говорила она въ минуту страшнаго припадка. Только присутствіе Кети было ей пріятно, которая такъ заботливо умла за ней ухаживать.

Теперь, нжно обнявъ больную сестру, Кети осторожно повела ее черезъ мостъ къ руин.

Какъ часто она еще ребенкомъ бгала по этому холму и пролзала черезъ частый кустарникъ! Какъ часто съ любопытствомъ заглядывала въ замочную скважину башенныхъ дверей. Прислуга говорила, что въ погреб лежитъ много пороху отъ тридцатилтней войны [2] , а на стнахъ висятъ „страшныя вещи”; но тамъ всегда была непроницаемая тьма и тяжелая удушливая атмосфера обдавала личико любопытнаго ребенка.

Если-же въ ту минуту съ верху башни слышалось хлопанье крыльевъ совы, тогда она бгомъ спускалась съ холма и хваталась обими рученками за передникъ Сусанны.

Теперь она вступила въ башню, остановилась у подножья узенькой, витой лстницы, устланой коврами и съ удивленіемъ любовалась чудесами, сдланными на деньги богатаго купца. Снаружи – старинныя развалинны и руина, внутри роскошный домашній бытъ рыцаря. Въ былое время непроницаемый, мрачный подвалъ, съ крпкими сводами, поддерживающими всю тяжесть верхнихъ ярусовъ, былъ передланъ въ обширную свтлую комнату, на стнахъ которой все еще висли „страшныя вещи”, шлемы и оружія, но теперь, они были развшаны въ правильной симетріи и на сверкающихъ лезвіяхъ ярко отражались солнечные лучи, безпрепятственно проникавшіе въ широкія окна.

Что бы сохранить старинный характеръ развалины, въ толстыя оконныя ниши были вставлены зеркальные стекла, раздленныя крестомъ. Все строеніе походило на горную крпость, гд граждане могли искать врнаго убжища во время сильной опасности. Комнаты сохранили только свои первобытныя стны, но своею пышною обстановкою могли бы потягаться съ прежними залами средневковыхъ замковъ.

Когда об сестры вошли въ первую комнату, Флора съ граціозною небрежностью сидла развалившись на пурпуровыхъ подушкахъ широкаго дивана, и медленно подносивъ къ губамъ дымящуюся сигаретку, смотрла какъ совтникъ на серебряномъ самовар варилъ послобденный кофе, на который именно и пригласилъ своихъ трехъ свояченицъ.

– Кети, что ты скажешь о моемъ новомъ жилищ? – спросилъ, онъ указывая на всю обстановку комнаты.

Она стояла на порог съ наброшеннымъ чернымъ вуалемъ на золотисто-каштановыхъ волосахъ, съ карими смющимися глазами, и такъ гордо выпрямилась, точно сама происходила отъ стариннаго рода Баумгартеновъ.

– Чудо какъ романично, Морицъ! Обманъ вполн удался! – отвчала она весело улыбаясь. – Эта руина и этотъ ровъ могли бы испугать своимъ оборонительнымъ видомъ, если-бы не знать, что тутъ находится коммерціи совтникъ девятьнадцатаго столтія.

Онъ слегка нахмурилъ свои тонкія брови и посмотрлъ ей въ лицо, но она не замтила этого взгляда.

– Конечно, прежде было не тактично, что капуста и рпа осмливались рости вокругъ замка, хотя я очень любила этотъ маленькій огородикъ, – продолжала Кети. – Однако, какъ люди часто мняются ролями и случай привелъ купцу возобновить гнздо, отвергнутое старымъ рыцарскимъ поколніемъ.

– Не забывай, милая Кети, что я теперь и самъ принадлежу къ рыцарскому сословію! – возразилъ совтникъ разсердившись. – Нужно только сожалть, что старыя поколнія тоже заразились духомъ времени и безжалостно отказались отъ своихъ прежнихъ учрежденій, которыя не должны были никогда измниться.

– Онъ больше католикъ, чмъ самъ папа, – пробормотала Генріэта и вошла въ комнату, между тмъ какъ Кети крпко затворила дверь, не спуская глазъ съ задумчиваго человка у кофейнаго стола. Она была очень привязана къ нему, когда была ребенкомъ и любила его, какъ и вс сближавшіеся с нимъ.

Родители его были честные ремесленники, но рано осиротвъ онъ поступилъ въ ученіе въ контору банкира Мангольда и впослдствіи, благодаря своей красивой наружности и хорошему характеру, сдлался его зятемъ.

Кети знала, что онъ страстно любилъ ея сестру Клотильду, былъ всегда почтителенъ къ ея отцу и всегда ласковъ со всею прислугою въ дом, – а теперь на губахъ его мелькала улыбка гордости и чванства, – врно счастіе и богатство имли на него дурное вліяніе.

Генріэтта сла на низенькій, мягкій табуретикъ и, обхвативъ руками свои колни, сказала довольно колко: – Любезный Морицъ, не принимай, пожалуста, такого вызывающаго вида, а то пожалуй проснется какая нибудь старая прародительница и увидитъ какъ ея храбрый потомокъ варитъ кофе, а молодая красавица лежитъ на диван и куритъ сигаретки.