Русская поэзия Китая: Антология
вернуться

Колосова Марианна
Шрифт:

«Мой бог — таинственная замкнутость лесов…»

Мой бог — таинственная замкнутость лесов, где бродят волки и зовет сова, причуды передутренних часов, и отклики незримых голосов, и мягкая болотная трава. На облаках рубинно-золотых сгустилась слава всех бессмертных сил. Мой бог блеснул закатом и затих, и слились волны сумерек седых, прорезанные взглядами светил. Я чую легкий времени полет и шум непобедимого крыла. Когда река свой зимний сон прорвет, я поклонюсь перед движеньем вод, где черная у берега скала. Я верю в солнце, звезды и луну и в колдовство заката и зари. Я от Отца и Сына отверну свое лицо и старый храм замкну. Но если я заплачу — не смотри. 1925

БЛОКУ

Из камня белого Каррары твой профиль высечет рука, сереброструнные гитары передадут тебя в века. Ты будешь юный и певучий, певцы живые не затмят ушедший твой печально-жгучий и гордый и глубокий взгляд. Твой будет свет — лучом от Бога, тебя мы чудом назовем и самой трудною дорогой к своим святилищам пойдем. 1927

«Есть остров в океане. Ни коралл…»

Есть остров в океане. Ни коралл, ни жемчуга его не украшают. На голых гранях почерневших скал растений корни молча умирают. Там в полдень не проходят облака, чтоб освежить каленый камень тенью, и Божья вездесущая рука не трогает опального владенья. Есть в океане памяти моей погибший мир. В нем нет дневного света. Он Атлантиды царственной мрачней, певучими преданьями одетой. Туда летят развенчанные сны, забытые осенними ночами. Там мертвый лоб желтеющей луны туманы кроют мокрыми плащами. 1926

«Мне город твой не нужен темный…»

Мне город твой не нужен темный, мне страшно каменной стены. Как огоньки болот, бездомны мои блуждающие сны. Мой путь лежит через туманы и не ведет туда, где ты глядишь на белые фонтаны и грациозные мосты. Такие сказки мне знакомы, такая даль меня звала, что даже ты в своих хоромах меня согреть бы не могла. Ведь я иду с печальной песней от ласковых земных полей затем, что знаю, нет чудесней невидимой страны моей. 1928

«Есть встречные немые корабли…»

Есть встречные немые корабли, которые проходят ночью мимо, в чужих морях, далеко от земли. И встречи те — неповторимы. Такой корабль, как призрак или сон, свой беглый свет за черной гранью прячет, и не узнать, кем этот свет зажжен, и где ему пристать судьба назначит. Летящей птицей дрогнут и уйдут его огни и станут тенью снасти, и от людей, что призрак тот ведут, не ждите ни привета, ни участья, и будет ночь полна тоской тупой, и будет больно так и непонятно, что тот корабль серебряной тропой уже ничто не повернет обратно. 1928

ВОЛОДЕ ВИЗИ

Змеиными бликами билась вода, ты помнишь, в далеком порту, где бросили якори наши суда, и мы отошли в темноту. В вечерней толпе мы бродили одни и нас не окликнул никто. Сияли вверху небоскребов огни, ревели тревожно авто. О, полночь и холод чужих площадей, о, блески витрин и реклам, о, многие тысячи встречных людей, идущих к себе по домам! И после — весь ужас безмерной тоски, когда мы, простившись, дошли по докам пустынным до шаткой доски на ждавшие нас корабли… 1928

«Я уйду куда-то, где сейчас темно…»

Я уйду куда-то, где сейчас темно, где ночное небо звездами полно, где на белом поле лапчатая ель, в тридесятом царстве, за тридевять земель. Я не буду помнить душные сады, кровью на дорогах легшие следы, человечьих песен вспомнить не смогу, буду ждать чего-то на пустом снегу. Буду ждать и слушать, как зовет сова, как под снегом шепчет сонная трава, как ликует месяц звонкою красой девушки небесной с огненной косой. Будет ночь, как сказка, будет ночь сама трепетать, как чудо, за плечом холма, и тихонько полем, где тропинки нет, проберется в душу небывалый свет. 1929

«Иду одна. Большое поле…»

Иду одна. Большое поле, кругом цветы, трава, трава. И нет в душе привычной боли, лишь пустота и синева. Как будто кто-то тронул тихо, промолвил: «Ты теперь в раю, не поминай, не надо, лихом нечаянную жизнь свою!» И я поверила; не стала; сдержала бурю горьких слов. Но — Боже! — как ужасно мало пустого поля и цветов…