Русская поэзия Китая: Антология
вернуться

Колосова Марианна
Шрифт:

ВАМПИР

Когда бродячий пес вещает срок живого, И скрип сухих осин, назойлив и визглив, На самом дне души царапается снова, И, камень времени от склепа отвалив, Из тьмы встает вампир, как Лазарь воскрешенный, И в ржавой плесени когтистых крыл извив. В могиле не потух твой рот окровавленный, Как прежде бел и остр неровный ряд зубов, И бледен хищный лик, и узкий, и влюбленный. Полуночный палач! Всю лаву южных слов, Все рудники души, молитвы и пороки Ты жадно высосал в кошмаре знойных снов, Когда багряный серп, как язва на востоке. И страшны мне живых пытливые зрачки: Я — гроб ограбленный, пустой и одинокий, Где зреют в трещинах седые пауки…

У БЕСЕДКИ

Вы ускользнули с медальона Времен Мари Антуанетт, Который мне оставил дед; Вы ускользнули с медальона, Но на эмали — шелк роброна, Парик, и фижмы, и корсет Времен Мари Антуанетт. Я помню черные ресницы И глаз египетский разрез: Ведь он доселе не исчез! Я помню черные ресницы, Чуть резковатый профиль птицы, И пальцы, полные чудес, И глаз египетский разрез. И чудится: встречался с Вами, Шептал изрядный мадригал В ротондах опустевших зал… И чудится: встречался с Вами И вечерами в быстрой гамме Духов, шандалов и зеркал Шептал изрядный мадригал…

«Двенадцать строк пропели мне…»

Двенадцать строк пропели мне Подарок робкий и нежданный; Так мореходу — на волне Вдруг огонек мелькнет желанный. Когда я думаю о Вас, Я вижу лес в смятеньи вешнем, И влажный блеск лучистых глаз, Который хочет быть безгрешным. Но разве грех, когда в коре Берез могучий Эрос бродит, Иль в буреломе, на горе, Себе подругу лось находит? Рога в крови, протяжен рев, И клочья шерсти на отлете… Так неужели этот зов Вы тоже грешным назовете?

«Больше года не слышал пули…»

Больше года не слышал пули. Не летал, не встречал друзей; Вы жар-птицею впорхнули В пустоту раскаленных дней. Тридцать суток был болен Вами — Ни задуматься, ни писать. Только в памяти вечерами Целовал Вашу медную прядь. Ворожил из бетонных будней Суховатый и странный рот, Но теперь, вместо сладких лютней, Завывает о страсти фокстрот. И не медленная мандолина, Над подстриженным парком паря, Колыхает края кринолина В круге розового фонаря!

«Ты вся — как терпкое вино…»

Ты вся — как терпкое вино, Твои движения крылаты, И странно: крыльев не дано Плечам, по-девичьи покатым. Ты вся — стремленье, вся — полет, Ты — Никэ на носу триремы, И мчится складок хоровод, Как ритм любимейшей поэмы. В твоих порхающих шагах, В точеном, легком, нежном теле, Отважно-ласковых руках Былые весны мне запели, И я хочу лететь с тобой, Не озираясь на преграды, Единоборствуя с судьбой За долгожданные награды!

ПЕСНЯ О КАМНЕ

Ольге Тельтофт

I
Камень суров и спокоен, Неповоротлив на вид, Но приглядитесь: он строен, Сколько свершений таит! Камень в кольце королевы. Камень измолот — в пыли, В каменном панцире чрево Пламенно-жидкой земли. Жизни прообраз — в кристалле: Творческий в гранях расчет; В форме, застывшей в начале, Радужно камень цветет. Но бирюза, изумруды, Слишком истерты толпой: Взглянем на мощные груды, Спящие в толще земной.
II
Пращур косматый и древний В гари пещерных костров Камнем обтесывал кремни Для боевых топоров. Выточил острые стрелы, Тверже, чем мамонтов клык: Ими, упорный и смелый, Бил ледниковых владык. Бросив кремневые сверла, Гнал табуны средь степей — Выпить горстями из горла Кровь захрапевших коней. Шили сутулые дети Жилами в рыбьей игле, Жар сохраняя столетья В крытой костями золе.
III
Вертится шар… Подо льдами Жарче дохнули моря; Первый божественный пламень Плиты лизнул алтаря. В реве стихий — перемены: Требуют жертвенных мук; В рощах дубовых дольмены Грубо смыкаются в круг. Возле курганов отчизны Плоские идолы баб Видели скифские тризны, Падал заколотый раб. Липкою кровью согретый, Камень родил колдовство: В каждом кристалле — приметы, В каждой скале — божество.