его кабель. Виктору показалось вначале, что ничего не произошло, но затем резкая боль

пронзила его тело, такая же боль, как в первые минуты после травмы, перехватившая

дыхание, заставившая непроизвольно застонать. Надежда на кратковременность этой боли

не оправдалась, и он был вынужден, скрипя зубами, терпеть её, когда вдруг доктор

положила свою ладонь ему на затылок, и это успокоило его совершенно неожиданно — то

ли потому, что прошли болевые спазмы и это совпало по времени, то ли потому, что это

прикосновение оказалось настолько желанным, что помогло организму превозмочь

2бЗ

физические страдания. Врач и медсестра, о чем-то переговаривавшиеся раньше, теперь

молча наблюдали за больным, а он, облегчённо вздохнув, с благодарностью посмотрел на

Светлану Николаевну, и та движением руки отпустила помощницу, а затем спросила:

— Ну как вам сейчас? Немного легче?

— Спасибо доктор, дыхание стало свободным.

— Ваше лёгкое наконец-то расправилось.

— Как это понять?

— В результате травмы оно опало, смялось и поэтому просто не работало.

— Что это за аппарат?

— Это вакуумный компрессор, и он помог вашему лёгкому принять прежнюю форму.

— Мне жаль, что причиняю вам столько беспокойства и вы не спите из-за меня

сегодня. Потом... — он помолчал, не зная, как продолжить, — я слышал, что у вас были

какие-то проблемы с этим аппаратом?

— Я не знаю, о чём разговор, но это и не важно. Важно то, что кризисное состояние

позади, и я более чем надеюсь, что вы скоро выздоровеете.

Она встала со стула, отставила его от постели, а Виктор только сейчас подумал, что её

ноги, обутые в туфли на высоких каблуках и лишь до колен видные из-под белого халата,

должны вызывать восхищённые взгляды мужчин, но тут же устыдился своей мысли,

решив, что не имел права так подумать о ней именно сейчас, и быстро отвел глаза в

сторону.

— Вам надо спать. Ложитесь и ни в коем случае не выключайте ничего и ничего не

регулируйте. Утром я проверю и сделаю сама, что надо.

— Очень хочется поговорить с вами, но чувствую, что у меня всё меньше и меньше

надеяед на это.

— Всё! Спите! И до свидания.

Оставшись один, Виктор подумал о том, как легко в её присутствии и как почему-то

тревожно, когда её нет рядом; мысли же о ней становились всё навязчивее, всё неотвязнее.

Ложась в постель, он почувствовал, что ему очень хочется чихнуть, и не сдержал

инстинкта, а чихнув, чуть не потерял сознание от боли, невыносимо распиравшей грудь, но

утихшей вскоре; вслед за этим пришло облегчение во всём теле и почти полное

восстановление дыхания, и стало понятно, что организм посредством этого сам пытается

восстановить прежнее положение поломанных рёбер.

Она не появилась на следующий день, как обещала, и Виктор серьёзно забеспокоился,

хотя его лечащий врач упомянул при обходе, что Светлана Николаевна справлялась по

телефону о его здоровье, причём в его словах чувствовалось явное недоумение по поводу

этих забот заместителя главврача по отношению к больному. В конце концов он спросил:

— Вы знакомы с Павлом Петровичем?

Не имея понятия, кто такой Павел Петрович и какое отношение он имеет к Светлане

Николаевне, Виктор интуитивно сообразил, что должен ответить доктору.

— Ну как вам сказать?.. — начал он и замялся, словно не желая вдаваться в

подробности.

— Понятно! — многозначительно ответил доктор, а Виктор похолодел, подумав, какие

могли быть инсинуации по поводу, вероятно, излишней заботы о нём заместителя

главврача. Его даже не обрадовало то, что эта забота, очевидная для других, имела к нему

прямое отношение, а то, что она не появилась в отделении, он воспринял даже с некоторым

облегчением. Но когда она не пришла и на следующий день, уже с тревогой прислушивался

к голосам в коридоре, за дверью палаты. Её не было и на третий день, и он по-настоящему

затосковал, закрытый в четырёх стенах, привязанный к своему аппарату, уже

раздражавшему его, подчёркивающему его ущербность, несмотря на то что дважды