необычные волны стреловидной формы — это ходили сазаны. Всю жизнь я помнил это

утро как самое счастливое в жизни, но теперь у меня есть и другое воспоминание.

Она благодарно посмотрела на него, потом проговорила:

— Когда я увидела тебя там, в книжном магазине, я испугалась. Испугалась того,

как ты посмотрел на меня, как я тебя восприняла, поскольку была поражена и ничего

подобного от себя не ожидала, и растерялась, и жалела, что ты не подошёл

познакомиться, а потом, в Новый год, на площади, узнала и обрадовалась, когда ты

предложил поцеловаться. Лишь позднее я снова испугалась, что больше уже не увижу

тебя.

— Как ты узнала мой адрес?

— Родной мой, — слегка укоризненно сказала она, — я же столько раз держала в

руках твою медицинскую карточку!

— О, господи!.. — только и смог он ответить.

— Хотя то, что меня интересовало, я запомнила с первого раза; а произошло это

ещё тогда, когда ты лежал с воспалением лёгких.

_ ?

— Да, да! Жаль, что я увидела тебя слишком поздно, когда ты выходил из

рентгенкабинета. Так и узнала твоё имя и по какому поводу ты там был. Но я опять

опоздала: когда пришла в терапевтическое отделение, тебя там уже не было.

— Я знаю: Вероника Павловна была напугана.

— У меня мелькнула ревнивая мысль, но Вероника — моя подруга, и недавно мы

посмеялись этому казусу. Возможно, я бы нашла повод встретиться с тобой, но знаю

Веру, твою жену, и никогда бы не смогла первая пойти на сближение.

— Я ведь бывал иногда в поликлинике просто так. Странно, что мы не виделись

там ни разу.

2бЗ

— Ты любил её?.. Веру?

— Я потом расскажу тебе всё. У тебя есть дети?

— У меня — дочь. Ей четырнадцать лет, сейчас она у моих родителей, у деда с

бабкой.

— Почему ты отпустила её к ним?

— Мы ведь не хотели говорить о себе сегодня, — улыбалась она лукаво. — И всё-

таки я спрошу ещё об одном: как ты попал в больницу?

— По неосторожности, — ответил он спокойно, — но кое в чём надо ещё

разобраться.

— Что-то серьёзное? — спросила она тревожно.

— Нет, нет, ничего серьёзного, — поспешил он успокоить её. — Почему ты

доверяешь Михаилу — этому шофёру?

— Он хороший человек, а однаяеды я помогла ему. У него болела дочь и была

нужна операция, дорогая, не для наших условий. В общем, ребёнок выздоровел.

— Я всегда чувствовал: кроме того, что красавица, ты ещё и святая, — благодарно

сказал Виктор. — Вот и меня спасла с тем аппаратом.

— Мы давно добивались, чтобы его нам прислали, а с тобой положение было очень

серьёзное, я была в панике.

—Мне говорили, что ты сама оплатила его доставку.

— Это мелочи, и потом... Я обеспеченная женщина. Мой отец, крупный чиновник в

Москве, часто пересылает очень значительные суммы денег на мой счёт, хотя я и не

просила и даже отказывалась.

Больше они не говорили ни о чём личном, ужинали, весело смеясь, смотря

потешную юмористическую передачу по телевизору, а позднее вновь утонули в

объятиях друг друга. Это была волшебная, сумасшедшая ночь, каяедое мгновение

которой — Виктор знал — останется с ним навсегда. Уже под утро, когда они

ненадолго задремали, утомлённые бесконечными ласками, он вдруг очнулся, словно

его кто- то позвал, а открыв глаза, задохнулся от благодарности: она сидела на кровати

при свете ночника, смотрела на него взглядом, полным нежности, молитвенно сложив

руки на груди. Он, потрясённый, протянул к ней свои, чтобы потом забыться в

неистовстве поцелуев.

Неумолимо приближался рассвет, и Виктор сказал виновато:

— Нам надо поспать — сегодня мне на работу. Тебе, наверное, тоже?

— Я взяла десять дней в счёт отпуска, а тебе выписала новый больничный — у

меня есть такое право, — поскольку ты ещё не совсем здоров. Я сама буду лечить тебя,

хотя некоторые процедуры тебе придётся принимать в больнице.

— Впрочем,— улыбнулась она, лёжа головой у него на плече, — если мы будем

вести себя так, как сегодня, тебе вряд ли поможет какое-нибудь лечение.

Виктор молчал, укрыв лицо её распущенными волосами, вдыхая их неизъяснимый