"А им и так в торте была хана, - спокойно ответила я, выжимая постиранное.
– Да и какая разница? Всё равно..."

"... осталось несколько часов", - обреченно продолжила Дью.

– Ну что, ты уже помылась?
– толкнул меня мизинцем в пузико Каруан.
– Давай, желания исполняй!

– И чего вам надобно, мой повелитель?
– картинно развела я руки.

– Значит, так, давай гору мороженного.

– Зачем тебе? Торта мало было?

– Не, торта хватит. А мороженого мне не дают, у меня горло болит.

– Ясно. Согласна. Если ты съешь гору мороженого, горло у тебя вмиг болеть перестанет. Но вот насчет ожирения... Я б не советовала. Лопнешь.

– Не лопну. Давай мороженое.

– Давай следующее желание.

– А первое?

– Хочу заслушать весь список.

– Чего?

– Следующее желание! Может тебе фейерверк устроить?

– Чего?

– Иллюминацию.

– Не...

"Дьюми, давай светлячков!"

В закрытое окошко один за другим начали ударяться маленькие светящиеся жучки. Скоро всё окно сияло неоновыми огоньками.

– Не... Не хочу!

"Дью, убирай!"

Светлячки исчезли.

– Третье желание, принц?

– А второе?

– Второе были фейерверки.

– А первое?

– Третье, Каруан, плохо у тебя с математикой. Последнее!

– Почему последнее?

– Потому, что положено не больше трёх желаний, а два я уже выполнила.

Малыш задумался.

– Принц, время не ждёт, - постучала я по запястью, где обычно должны быть часы.

Толстячок понятливо кивнул, хватанул побольше воздуха и выпалил:

– Хочу дворцовый переворот и чтоб я стал королём!

– И всё?
– подозрительно переспросила я.
– Юный Павлик Морозов ничего больше не хочет?

Принц оглянулся в поисках вышеназванного пионера-героя, сдавшего с потрохами собственных родителей, никого не увидел и твёрдо кивнул:

– Всё. Выполняй.

Вот такие, значит, захватнические замашки у этого свинтуса недорезанного. Ладно.

Я отбросила назад влажные волосы, сделала умное лицо и начала совершать руками таинственные пассы. Малый смотрел, приоткрыв рот.

– Всё, готово, - устало тряхнула я кистями.

– Чего готово?
– не понял Каруан.
– Где переворот?

– Будет. Через десять лет. Фирма гарантирует.

Глаза принца полезли на лоб, и в них заблестели слёзы:

– Зачем через десять лет? Мне сейчас надо!

– Дорогой мой, - заговорщически поманила я его пальцем, - тебе сколько лет?

– Восемь... будет скоро.

– Так вот, если переворот произойдёт прям сейчас, то тебе от этого ничего хорошего не обломится. До совершеннолетия тебя королём по-любому не поставят. Значит, назначат регента, дядьку какого-нибудь чужого или дальнего родственника. Он тебя подальше от столицы отошлёт, в лучшем случае, в мужской монастырь или в военную школу, а в худшем - обеспечит стаканчик ядику или случайную стрелу в спинку. Так что живи пока спокойно, люби родителей, которые тебя кормят, поят и защищают, а потом, когда достигнешь совершеннолетия, твоё желание исполнится. Если сам захочешь.

Может, я и жестока, но права. А родителям стоило бы сейчас приглядеться к этому маленькому монстру, пока не поздно стало.

Каруан какое-то время молча глядел на меня, моргая и пытаясь понять, что же он получил от феи, затем схватил своими липкими от торта пальцами, чуть не переломав при этом все кости, сунул в карман и выскочил из комнаты с криком:

– А ничего ты и не выполнила, лживая фея!

– Лживая фея... Лживая фея...
– бормотал Каруан, убегая из дворца. Я тряслась в его кармане, деля место с кучей жизненно необходимых каждому мальчишке вещей, таких, как камушки, ракушки, сухой кусок мармелада и дохлый жук, которые, перекатываясь и подпрыгивая, всячески пытались меня травмировать.

Я не могла выбраться на свободу, но добралась до дырочки в кармане и уцепилась около неё руками за крепкую ткань, чтоб не задохнуться от царствующих здесь запахов и хоть что-нибудь видеть в окружающем мире.

Принц покинул королевский двор и выскочил в сад. Но и здесь не остановился, а побежал дальше, ломая цветы на клумбах, что болью отдавало в моём сердце цветочного эльфа, и топча лежащие под деревьями плоды. Он добрался до самого забора, отделяющего сад от города, отыскал держащуюся только на верхнем гвозде доску, и выглянул в лаз, которым, видимо, пользовался неоднократно.

Дорогой проходил оборванный мальчишка, взъерошенные рыжие волосы торчали, словно иглы у дикобраза, босые ноги по колено в грязи, на локтях ссадины, в глазах - взрослость, несмотря на его восемь-девять лет.

– Эй, Грош!
– окликнул его Каруан.

Оборванец остановился и досадливо сплюнул, увидев круглую физиономию, выглядывающую из дыры в заборе.

– Привет, прынц.

– Куда ты, Грош?

– По личным делам, прынц. Некогда мне, - лениво покатал камушек босой ногой мальчишка.