Шрифт:
– Здравствуй, Роза-тубероза, ты вянешь от мороза, в сердце моряка заноза, распрекраснейшая Роза! А может, ее называют Оза? – чешет Эдик языком.
– Эдик! Наконец-то! – восклицает потерявшая голову Роза.
– Вы уже познакомились, Розочка? Это мои друзья – «трюмные черти» с фрегата «Лада». А это мой сын Толя Маков, зеркальная копия.
– Очень приятно, очень приятно, – потерянно бормочет Роза, хватает Эдика за руку. – Эдик, я все продам, все брошу, я убегу, куда хочешь… за тобой… мое солнце… сокровище… идеал…
– Меня любила женщина одна, прекрасная, как маленькая льдинка! – кричит Эдик. – Обслужи нас, дорогая. Бронислав Иванович, всем по сто?
– По двести! – вдохновенно кричит капитан. – По двести или даже по триста! По триста – и в лоно!
– По триста, пожалуйста, по четыреста, пожалуйста, – лепечет Роза, наливая вино. – Эдик, сердце мое, убежим… в джунгли, хочешь? В Арктику, хочешь? В Одессу, к маме… Начнем новую жизнь…
– Розочка, ты же знаешь – брюнетки для меня закрытая книга. Терра инкогнита…
– Я перекрашусь. Буду седая, фиолетовая, золотистая…
– Дело не в цвете, а в родстве душ, – поучительно говорит Эдик, забирает стаканы и отходит. За ним – «трюмные черти» и Толя Маков.
Боцман Витя Сорокин разучивает па. На него напирают.
– Кончай, ты! Нам твистяра нужен, а не «террикон»!
– Спокойно, мальчики, мне надо тут кой-чего отработать, – боцман бросает в автомат новый пятак.
– Принимайте по четыреста, товарищи! – командует за столом Эдик. – За здоровье адмирала Зуппе!
Буфетчица, все это время следившая горящими глазами за Эдиком, вдруг запела громовым басом на все кафе:
Я люблю, но об этом никто не узнает,Я люблю, мое счастье растет, расцветает…– Бежим отсюда! – шепчет Эдик. – Темперамент разгорается. Возможен взрыв.
Компания, прихватив боцмана, направляется к выходу. Эдик передает счет жене капитана.
– Катерина Алексеевна, счетик прошу оплатить.
– Платить так платить, – забубенно кричит капитанша.
Роза рвет счет на мелкие кусочки.
– Эдик! – взывает она.
Капитанша огромными скачками догоняет компанию.
По главной улице идут Бесо и Шота, толкают перед собой бочку, ругаются.
– Что скажет Джансук Чарквиани! – кричит Бесо. – Что скажут Кукури Тордия, братья Кутателидзе?
– Они меня поймут! – кричит Шота.
– Они тебе руки не подадут за такую разработку темы. Они скажут – Шота никогда не станет хирургом!
– О, о, о, слышали бы это они! Слышали бы это братья Чиладзе, Гурам Асатиани! Реза Амашукели ударил бы тебя за такие слова, Бесо!
То и дело они останавливаются, бочка катится дальше, они ее догоняют.
– Призываю на твою голову гнев Гарвея и Парацельса! Спаскукоцкого и Мешалкина!
Вокруг собираются любопытные. Бесо и Шота, заметив это, смущенно замолкают.
– Ты, наверно, кушать хочешь, Шота? – по-русски спрашивает Бесо.
– Очень хочу, Бесо.
– Пойдем быстрей. Ты покупаешь.
Друзей догоняет вся честная компания. Впереди молодцевато вышагивают капитан с капитаншей.
– Вперед! – кричит Екатерина. – Самое главное в жизни – прибиться к стойке!
– Катя, помнишь, как мы с тобой познакомились? – спрашивает капитан.
– Ничего не помню, все забыла. Ты у меня третья большая любовь, Бронислав.
– Ай да мать, капитанша! – кричит Эдик и целует на лету Катеринину руку. Толя Маков, разумеется, повторяет его движение.
– Бесо, Шота, дети мои! – кричит капитан.
– Капитан, дорогой, а мы вас ищем. Мы вам подарок несем. Вот – немного вина. Кахетинское вино.
– Катите ее в «Ракету»! – командует Екатерина, царственным жестом показывая на бочку.
В «Ракете» компания Мелантия Полибеева осаждает Ниночку.
– Ниночка, выходи за меня замуж, – говорит Полибеев. – Тридцать пять корней, работящая мамаша. Начнем новую жизнь.
– Подумаю, товарищ Полибеев, – деликатно отвечает Нина.
– Нинка, мужик тебе нужен. Ой, нужен! К новой жизни тебя зову, – нашептывает Сильвестр Полигамов.
– Я подумаю, товарищ Полигамов.
– Ниночка, бутон, майский день, вишня моя родная, рука об руку в новую жизнь, – распустил слюни Платон Полинфердов.