Свистнул поезд, сообщая, что те, кто думает слишком долго, могут на него и не успеть.

— Я знаю, почему тебе туда хочется, — сказал Дюк, когда двое джентльменов, упали на сиденья и отдышались.

— Потому что у нас нет другого выхода! — немедленно ответил Джейк.

— Ничего подобного. Ну, ты и дальше будешь серьезную рожу, или уже признаешься?

Д.Э. так изумленно прижал ладони к груди, а потом выставил их вперед, как бы говоря, что решительно не понимает, в чем ему признаваться, что не грех было и поверить.

— В том, что тебе до смерти хочется вернуться на то же самое место, и отыграться! — обвинил М.Р. — Тем более, такой случай!

— Ну, юноша! — приопустил веки Д.Э. Саммерс. — Вы же сами видите: обстоятельства складываются именно так. Случайно, если только мне не изменяет память, не бывает вообще ничего. Отсюда вывод: и это тоже не случайно! А там, кстати, живет не только пара сотен наших бывших клиентов, но и доктор Браун! Которому я должен вернуть пять баксов!

Если бы Д.Э. на этом месте прекратил умничать, и не начал разглагольствовать о долге, который платежом красен, может быть, и обошлось.

Двадцать второго августа из магазина председателя городской управы Макферсона слышался нарастающий гам: председатель толькочто обнаружил, что явился за призом в собственный магазин, пятеро горожан громко требовали свой выигрыш, а остальные полсотни просто пришли посмотреть. Большая часть в магазин не влезла, и волновалась, пытаясь не высмотреть, так выспросить, что же происходит, снаружи. — Вот эти, кстати, могли бы не возмущаться, — сказал Д.Э. Саммерс. — Они свое зрелище получат. Ну, где же оbject d’art? — Погоди ты, — у М.Р. тихонько раздувались ноздри. — Ты же знаешь: никто здесь никуда не спешит. — Ну! — выдохнул Джейк. Из-за угла повернул почтовый фургон, из которого выпрыгнули двое: почтальон и молоденький парнишка, кряхтя, вдвоем, вытащили из фургона здоровый запечатанный ящик, весь уделанный надписью: «Осторожно! Хрупкий предмет!», ужаснулись, что перепутали «Верх» и «Низ», и затем бережно внесли в магазин.

Сначала было очень тихо. Почтовый фургон уехал. Потом компаньонам послышался гул, как будто аплодисменты в театре. Гул нарастал — похоже, аншлаг. Захохотал мальчишка и тут же умолк.

Двое джентльменов спрятались.

С бычьим ревом, расталкивая толпу, из магазина выскочил Макферсон. За ним продиралсясмотритель училищ и казначей Менцель. Менцель, хоть сложения был хрупкого, подскочил к Макферсону, схватил его за ворот и стал кричать:

— Я вам так этого не спущу! Вы думаете, что раз вы второй раз председатель городской управы, то вы можете себе позволить издеваться?

— Что? — хрипел Макферсон, освобождаясь с помятым воротником и скособоченным галстуком. — Что вы несете! Кто-то пустил слух, что лотерею устроил я! Я думал, это ваших рук дело!

— Эти руки! — всхлипнул Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я получаю взамен! Крашеную свинью! Такое оскорбление…

Тут он очнулся.

— Что? Моих рук?

— Объявление! — орал председатель городской управы. — В газете указан адрес моего магазина!

— Издевательство! — поддержал Менцель. — Это диверсия! Злоумышленники!

Компаньоны выглянули из-за угла и тут же отступили назад.

— Какая же это диверсия! — тихонько засмеялся М.Р. Маллоу. — Это искусство! Сэр, какой ужас: ему не нравится оbject d’art!

Свинью расписывали цветочками, взъерошенными котами с тыльной их части, шестиногими таксами, ночными горшками и прочими финтифлюшками почти всю ночь, в четыре руки, и не сказать, чтобы свинья очень расстроилась. Извели банку чернил, два фунта моркови, коробку слоеных пирожных, которую честно поделили на троих — и, между прочим, ни кондитер, ни зеленщик компаньонов не узнали. Ни тогда, когда двое джентльменов заходили в лавки, ни тогда, когда впаривали по четыре билета каждому.

— Как-то даже обидно, — сказал Д.Э. Саммерс в задумчивости.

Их не узнавал никто. Двое джентльменов отправились на почту и купили открытку. С одной стороны открытки был паровоз, парадоксальным образом построенный из васильков, с другой — стихотворение:

— Кому, зачем?! — надрывался Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я имею? Свинью с бантом! Макферсон! Вы ничего не понимаете? Я ничего не понимаю!

— Какая у него тонкая душевная организация! — порадовался Джейк. — Как подушки о беззащитного человека оббивать, так запросто! Недрогнувшей рукой!

Но председатель городской управы вдруг сам сгреб смотрителя училищ за ворот.

— Стойте, Менцель, — хрипло сказал он. — Я знаю, куда нужно идти! Типография! На билетах адрес типографии!

Д.Э., высунувшийся было посмотреть, отпрянул. Он вдруг очень некстати вспомнил, что опять забыл отдать пять баксов доктору Брауну.

— Сэр, — Дюк спокойно отряхивал рукав, — я так думаю, что нам пора. Еще на поезд, не дай Бог, опоздаем.