Полное собрание стихотворений
вернуться

Кленовский Дмитрий Иосифович
Шрифт:

293

Как тебя увидеть снова? Не вернуться ли тайком В мир далекого былого - В царскосельский ветхий дом? Вот уже сердцебиенье, Тайный трепет, смутный страх... Не твое ли отраженье Заблудилось в зеркалах? Не твои ль коснулись пальцы Легкой клавишной строки? Не твои ли в гулком зальце Простучали каблучки? На балконе обветшалом Твой котенок, шаль твоя... Ты все ближе, с каждым шагом, И мне чудится, что я Вновь сбегаю по ступеням И сейчас тебя найду В белом облаке сирени В вечереющем саду. 1962

294. Быть может

Два слова. Как будто мало, Но ими мы все живем: «Быть может, не все пропало! Быть может, еще дойдем». «Быть может, меня полюбит! Быть может, меня простит! Быть может, несчастным людям Грядущее рай сулит!» И бродят два хитрых слова, Все тот же свершая путь, Всегда и везде готовы Утешить и обмануть. И верим мы безрассудно Созвучию слов пустых, И было бы очень трудно Свой век коротать без них. 1963

295. Поэзия

Когда в ребяческие годы Я к ней тянулся в полусне, Она звездою с небосвода Слетала в комнату ко мне. И превращалась в легкий шелест, В сиянье обнаженных рук И первой женщиной гляделась В мой зачарованный испуг. Теперь, конечно, все иное: И мне уже не внове ты, И я давно уже не стою Твоей нездешней наготы. Но то, что было, то, что было, Что звездной тайной обожгло, Что навсегда душе открыло Ее второе естество - Оно запало так глубоко, Так слито целостно со мной, Что нету ни конца, ни срока Для нашей близости земной. Земной ли только? Знаю, тленье Стирает сроки и черты, Но нет тому исчезновенья, На чьем плече уснула ты! Я унесу во все скитанья, В иную жизнь в ином краю Твое тепло, твое дыханье, Твое томящее касанье И тяжесть легкую твою! 1962

296

Шуршанье ящериц в камнях Равенны, Писк ласточек над площадью Сиены, Смех девушек на уличках Салерно, Мальчишеские крики у таверны, Весь этот говор италийской плоти - Он старше Данте и Буонарроти И, может быть, бессмертней их обоих. Он крепче их земную вечность строит. И, вслушиваясь в смех, и писк, и шорох, Я думаю о мелочах, которых Векам и безднам одолеть труднее, Чем пышность человеческой затеи. 1963

297

Как рано жизнь окончена! Она Лет десять может насчитать, не боле, Когда отбросить все, что не весна, Не губы, не стихи, не тишина, Не звездный вечер, не тропинка в поле... И спрашиваешь у нее: зачем Она пришла, всего наобещала, Сияла этим и томила тем И вот уйдет, хотя дала так мало? А главное: зачем она была Такой желанной и родной при этом, Таким прикосновеньем обожгла? О, жизнь! Как хорошо ты солгала, Как женщины лишь могут и поэты! 1963

298

Тот день был лучшим, как эпиграф К неважному стихотворенью. Он весь прошел в чудесных играх Томительного приближенья. А дальше все пошло по маслу Неотвратимого шаблона, И радость гасла, гасла, гасла - Настойчиво и неуклонно. И от ее самосожженья У жизни ничего не выиграв, Я зачеркнул стихотворенье И сохранил один эпиграф. Он дорог мне. В какой-то мере Воспоминанье им согрето, Хотя я не вполне уверен, Что он из лучшего поэта. 1962

299

Все повторяется сначала, И девушка с прозрачной кожей, Что никогда не целовала, Сегодня поцелует тоже. Одно из двух возможных счастий Она получит непременно: Антония бросок разящий Иль шепот Дафниса смиренный. А мальчик, в первый раз влюбленный, Найдет в шелках или в отрепьях Грудь Клеопатры изощренной Иль Хлои непритворный трепет. Нет никаких других решений, А этих двух, конечно, мало. В любви мы только чьи-то тени. Все повторяется сначала! 1962

300

Из того, что немилым было, Вдруг проглянет совсем иное... Из речного глухого ила Вырастает порой такое: С розоватыми лепестками, С золотистою сердцевиной, И горит, горячо как пламя, Над его обступившей тиной. Это то расцвело, что было, Что казалось тогда напрасным - И теперь только стало мило. Слишком поздно. И слишком ясно. 1962