Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы
вернуться

Ширман Григорий Яковлевич
Шрифт:

"Обыкновенную земную речь..."

Обыкновенную земную речь Я радостный безумием раздую, Слова наполню воздухом лиризма И в черное пространство полечу. С ветрами времени вступлю я в битву, Их крылья прободит мой быстрый лёт, И в ребра буду жадно я вбирать Дыханье звезд как аромат бессмертья. Тогда почувствую иную плоть, Иные очи дух раскроет мой, И в жилах кровь иная застучится, Вдруг образами память расцветет, И мысль, развеянную по векам, Я приведу в эпический порядок.

"Они всегда страшилися расплаты..."

Они всегда страшилися расплаты И не были особенно щедры Для нашей братии любой поры, От нас до бардов, облаченных в латы. И дон-жуанский список длинноватый Достался Пушкину не за дары Торжественной лирической игры, А за арапских рук и глаз охваты. И мы смиренные в ночи времен, Где на посту какой-нибудь Семен Орет на солнце голосом петушьим, – Царей Востока в нас развратный сок, Мы факел Афродиты не потушим, Язык огня до холода высок.

"На чашах строф мы взвешиваем слово..."

На чашах строф мы взвешиваем слово, Колышется от тяжести строка, Мы будим непробудные века, Мы в бронзу облекаем прах былого. Вселенной тьма до черноты лилова, В ней млечные блуждают облака, Стада миров плывут издалека В невидимые сети миролова. Мы гружены лучами всех светил, Нас пламень вдохновенья охватил, Мы как циклопы глыбы подымаем, Мы строим песнь, как строят мавзолей, И с каждым августом и с каждым маем Крутое слово злей и тяжелей.

"Студеных звезд сухие ароматы..."

Студеных звезд сухие ароматы Летят с твоих вращающихся стран, Ты диктовал и Сутры и Коран, И древних схимников сводил с ума ты. Над нами воет Сириус косматый, Твой верный Пес в алмазных пятнах ран, И дух певца сомнением попран И ужасы его пространством смяты. Я знаю, твой мороз и пуст и лют, Поэты непонятные поют Твои глаза и взгляд неуловимый. О, дай мне мудрость ясную змеи, Как звезды мрака, жгучим снегом вымой Окровавленные слова мои.

"О ты, отверженный ненужный боже..."

О ты, отверженный ненужный боже, То милость чудотворная твоя, Что и кощунствую, и плачу я, И губы предаю высокой дрожи. И в судорожном этом бездорожьи, Когда чужие снятся нам края, К тебе вражду, а не любовь тая, Тобой горю и стыну я тобой же. Пасутся звезды. Трепет. Бытие. Кругом хозяйство млечное твое. Плывут персты в таинственном потоке. Мне холодно, и больно, и светло. Пою. То милостью твоей жестокой Печали песнь венчала мне чело.

"Тебя мы славили, еретиков мы жгли..."

Скажи, скажи, какая плата

В твой тихий безнадежный ад.

Г.Ш.
Тебя мы славили, еретиков мы жгли На черных площадях и мучили в подвалах Упорных гениев, внезапных, небывалых, Почувствовавших вдруг вращение земли. Мы славили тебя, и в розовой пыли В летучем пурпуре на конях одичалых Врывались в города, в позорных покрывалах За победителем чужие жены шли. Замаслен истиной как желтый плащ Пилата Закат бессмысленный, как пятна, облака. В твой безнадежный ад, скажи, какая плата?.. Быть может, вскоре нас задаром, а пока Над миром властвуют певучая тоска, Седое серебро и пламенное злато.

"Я пред тобой как древний пленник нем..."

Я пред тобой как древний пленник нем, Поник я головой и вылил очи На голубой ковыль прозрачной ночи, Твой смуглый блеск сравнить чтоб было с чем. Все думы обнаженные поэм, Вся вечность, что мгновения короче, Твои теперь, их резво разворочай, Без слов я в эту ночь тебя воспем. Я вспомню Персию времен Эсфири, Египта вспомню золотую грусть. Пусть звезды улыбаются в сафире, Луна пусть бродит в облаках, и пусть Никто любовь не знает наизусть Под голою луной в подлунном мире.

"Из тонкой перекладинки одной..."

Из тонкой перекладинки одной Той клетки тесной, сердце где томится, Ты выстругана, легкая, как птица, Носительница сладости земной. Тебя я создал в жаркий час ночной, Летала в мире синяя зарница, – Не оттого ли за твоей ресницей Синеет небо точно край иной. И сердце пленное не оттого ли, Как бы предчувствуя конец неволи, К тебе стремится и стучит живей, Когда в саду, посыпанном луною, Печально умолкает соловей, И ты, любимая, воспета мною.