…— Слушаться меня беспрекословно, это я вам повторяю, кто с Бирке пришел! — Похожий на волка мужчина с короткой стрижкой широко расставил ноги и рассматривал всех бледно-голубыми глазами. Вид у него был, надо сказать, весьма убедительный — скажешь слово поперек, считай, что не жилец вовсе. Именно такими я и представляла себе фашистов в концлагерях и киллеров в кино. — Идем в сторону Базеля, через горы. Там становимся в то место, которое укажу. Будете делать все, что приказываю, не только останетесь живы, но и будете при деньгах. Потом можете валить куда хотите, но если останетесь со мной, не пожалеете. По дороге не болтать, идем быстро, времени в обрез. Кто попытается бежать или нарушит приказ — убью самолично. Курт, следишь за своими, отвечаешь за них головой. Все, вперед, не отставать.

Что мы возвращались в Айзенштадтское герцогство, я поняла и без дополнительных объяснений. Зачем? Догадки роились в голове недолго, на коротком привале Курт коротко поведал нам программу боевых действий и я сперва пришла в ужас, а потом сникла — будь что будет, но мне отсюда уже не вырваться.

— Радель ходит только на проверенные дела, чтобы промаха не было. В ближайшие дни через Базель повезут церковные поборы в Кобург. Вот Радель и намерен ухватить их, поняли? Будем сидеть в засаде, не зря он арбалетчиками заинтересовался — охрана будет в латах, а ваше дело снимать ее, только успевай перезаряжать ваши машинки. Если всех положить, то и концы в воду, никто нас не найдет.

— Курт, нас в отряде двадцать человек, а сколько охраны может ехать с подводами? — было очень тоскливо от подобной безысходности, но хотелось еще и знать подробности предстоящего дела. Слинять не удастся, да и Радель просчитал, что в Айзенштадте после соединения епископатов никто не захочет оставаться. Если только он сам не прибьет кого-то, чтобы самому побольше досталось.

— Его полтора десятка стоят двадцати, а вы будете сначала главной ударной силой. Епископ дурак — запретить пользоваться арбалетами даже своим ротам, это ж надо до такого додуматься! — Курт любовно погладил рукоять своего меча. — Вот вы и пригодились для настоящего дела.

Обратный путь мы не прошагали, а пролетели. Полтора десятка лихих рубак во главе с волкоподобным Раделем смотрелись так опасно, что я поневоле пряталась за спины Лукаса и Гунтера. Но мужчины не обращали на нас особого внимания — командир приказал и точка. Дисциплина у него в отряде была железная и она была главной причиной того, что ему удавалось до сих пор выходить сухим из подобных переделок. Сейчас за нас все решил Курт Бирке, но когда все это окончится, то я поклялась себе уйти оттуда любой ценой. Иметь во врагах церковь было слишком большой глупостью. А вот оба парня даже не удивились подобному стечению обстоятельств и тихонько обсуждали между собой предстоящий налет. Через два дня отряд подошел к тому месту, которое было назначено для будущего нападения.

Дорога здесь была прямая, как стрела, ныряла вниз в распадок, пробегала под скальным карнизом и дальше круто поворачивала налево, огибая скалу. На этой самой скале был устроен каменный затор, который по задумке Раделя смахивался вниз с помощью одной глыбы и перекрывал дорогу вперед, а сзади в это время уже должны были повалиться подрубленные деревья, отрезая путь назад. Арбалетчикам полагались два места на скальном карнизе, откуда простреливалось пространство с обеих сторон и еще одно чуть подальше от него, чтобы не допустить возвращения охраны на обратную дорогу.

Наш отряд подошел не по дороге, а свернул с нее заранее и разделился на две группы. Первая ушла напрямик через горы чтобы выйти к последнему повороту, где предполагалось устроить завал, а вторая с самим Раделем во главе свернула раньше и скатилась в распадок. Прячась за деревьями, мужчины осторожно обследовали предполагаемое место захвата церковного обоза и только когда убедились, что все тихо, подали знак остальным из группы.

Сменяя друг друга работали топорами четверо из отряда, подготавливая огромную ель для перекрытия отступления солдат, а Радель повел нашу троицу на облюбованные им места для засады. Подниматься туда было тяжеловато — крутой каменистый склон не давал возможности делать это быстро, а болтающиеся за спиной арбалеты и мешки с болтами тянули назад. Но забравшись на карниз, я не могла не признать, что место было выбрано удачно — отсюда хорошо просматривалась дорога в оба конца и мертвой зоной оставался только небольшой сектор под карнизом, который простреливался с третьей точки.

— Ты и ты, — палец командира ткнул в Гунтера и Лукаса, — обосновываетесь здесь. Ложитесь и следите за сигналом. Без моей команды не стрелять ни в кого, что бы ни происходило внизу. Ваше дело — не выпустить первых и последних в обе стороны. Поняли? Теперь ты, — Радель присел и посмотрел на дорогу. — Следишь за теми, кто спрячется под тем карнизом, не даешь уйти назад никому. Поняла?

Я молча кивнула, ошарашенная тем, что он знает, кто я такая. Но в преддверии операции командиру было не до сантиментов с женщинами, и, объяснив условные сигналы, он исчез в направлении дороги. Пока все было тихо и я проползла к парням, чтобы оттуда посмотреть на вторую часть готовящейся ловушки. На скале слева по ходу движения уже были натасканы камни, за которыми виднелась голова дежурящего там человека, еще пятеро сидели в щели этой же скалы и сверху их было очень хорошо видно.

— Лукас, ты видел, где Курт? — не то чтобы я шибко за него волновалась, но давно не видела и хотелось знать, что с ним все в порядке.

— Да он со второй группой ушел, сказал, что там ему сподручней будет, — Гунтер раскладывал болты около себя, чтобы не тратить время на поиски их в мешке. — Он же мечом горазд махать, там и сидит внизу.

— Тревожно мне что-то, — пожаловался Лукас. — Пока сюда шли, все ничего, а вот в распадке этом не по себе стало. Сижу и думаю, что делаем мы богопротивное дело, что ни говорите, и Господь нас за это накажет.