Норма (движением глубокой усталости снимает пилотку). Я... согласна, майор.

Петерсон. Премного благодарен! Надеюсь, вам пове­зет. Иначе мне остается только одно: умыть руки. (Открывает (Звери.) Войдите, Макаров.

Оставляю вас наедине. Желаю успеха, мисс Фанси. (Уходит).

Норма (показывает рукой на стул). Вы, очевидно, до­гадываетесь, почему майор Петерсон оставил нас вдвоем?

Андрей (после короткого колебания садится). Я о вас самого лучшего мнения, мисс.

Норма. Боюсь, что вы его измените. Я должна сделать то, что не удалось сделать майору.

Андрей. Неужели вас также интересует судьба этого списка? Я уже сказал...

Норма. Мистер Макаров, ваш список попал ко мне в руки.

Андрей. Что?!

Норма. Его нашла фрау Мильх и передала мне, а я по неосторожности похвалилась находкой перед... майором. Чтобы списки не попали в его руки, я была вынуждена бро­сить в печку... пустой конверт.

Андрей. Если это действительно так, то я благодарю вас, мисс.

Норма. У меня нет никаких причин говорить вам не­правду. (Показывает списки.)

Андрей. Я верю вам, мисс.

Норма. Речь идет о том, чтобы спасти вас. Вас лично, мистер Макаров.

Андрей. Как? Майор Петерсон хочет меня спасти?

Норма. Да! Он хотел бы приостановить дело. На каких условиях, вы сами знаете.

Андрей. Знаю.

Норма. Вам, наверно, не больше тридцати лет...

Андрей. Что вы хотите этим сказать?

Норма. Что вы недооцениваете опасности, мистер Ма­каров. Я делала, делаю и буду делать все, что в моих силах, для предотвращения этого очередного убийства. Постараюсь известить обо всем вашу миссию. Я отправила телеграммы редакциям некоторых влиятельных газет, наконец после огла­шения приговора я обращусь с ходатайством к губернато­ру, в его штабе у меня есть знакомые. Несколько дней моего пребывания здесь научили меня большему, чем долгие годы, прожитые мною в маленьком американском городке. Тут во­очию я убедилась в том, о чем там могла только неясно до­гадываться. Наша справедливость носит на глазах вместо повязки очки мистера Вандербильда, а у ее служителей — манеры гангстеров. Не забывайте, что сегодня ваша судьба почти всецело в их руках. И судьба и жизнь.

Андрей. Я знаю.

Норма. Знаете и — не подпишете?

Андрей. Знаю и не подпишу!..

Норма. Мистер Макаров, может быть, роль, которуюя взяла на себя, позорная роль, но я не могла поступить иначе. Я хочу предупредить это убийство.

Андрей (встал). Стало быть, вы хотите, чтоб Макаров перестал быть Макаровым? Чтобы он как щенок припал к но­гам вашего Петерсона и навеки опозорил нашего брата? Луч­ше оставьте эту роль!

Норма (встала и подошла вплотную к Андрею). Про­стите, мой друг, но мне стало страшно...

Андрей (горячо). А вы... вы думаете, мне не страшно? Вы думаете, я иду на смерть, как на свадьбу? С той проклятой ночи я ни на минуту не сомкнул глаз. Это ж, черт возьми, не в атаку идти. (Закрыл лицо руками).Хоть бы Анна была жива, а то и ее, бедняжку, не пожалели. Цивилизаторы!..

Норма. Анна Робчук уже не вернется к нам. Я боюсь за тех, кто еще жив.

Андрей. О ком это вы?

Норма. О вас, мой хороший друг.

Андрей. Поймите! Я ненавижу смерть, но я еще больше ненавижу жизнь, какой они хотят меня осчастливить. Если бы я испугался их, если бы я дал поймать себя на удочку вашим петерсонам, они бы не сказали: «Макаров — изменник», они бы сказали: «Советский моряк Макаров — изменник». А мне ни­кто не давал права покрывать позором мой народ.

Норма (восторженно). Какая мать воспитала вас, Ан­дрей Макаров?

Андрей. Родина. Я помню моих боевых друзей, и я знаю, ради нее они Жили, за нее умирали в боях, и я тоже до конца останусь моряком в боевом строю, моряком, который дал присягу служить Советскому Союзу! Поклялся раз и на­всегда!

Норма. Боже мой! Что ж я еще могу сделать для вас, Андрей Макаров?

Андрей. Много. Скажите моим товарищам из лагеря, что я умирал не как убийца, а как солдат страны социализма. Скажите это всем — и здесь и там, у вас за океаном. Пусть знают люди Америки, как расправились с советским моряком ваши банкиры за то, что он стоял за правду. И не забудьте передать нашим из лагеря, чтоб довели до конца дело, которое мы начали с Анной и товарищами. (Шепотом.) Список пере­дайте Дуде или Мальцеву, пусть немедленно едут в Мюнхен. Такова будет моя последняя воля.

Норма. Все скажу, все сделаю, что только будет в моих силах. Клянусь вам в этом, Андрей Макаров! В лагере большинство верит не петерсонам, а вам. Ваши устроили демон­страцию. Власти обеспокоены. Военная полиция третий день на ногах. Мой хороший друг, вы не один!

Андрей ( впервые за все время улыбнулся). Это — хоро­шо! Видите, какой замечательный наш народ! Когда вспоми­наешь о нем на чужбине, петь хочется, а не думать о смерти. Хочется петь о Москве, о Кубани, обо всей земле, что была бы планетой радости, если бы не ваши золотые идолы! Петь! Хочется песен! В которых была бы любовь ко всему живому и пламенная вера в то, что правда во всем мире — от края его и до края — победит!

Норма крепко пожимает его руку.

Занавес

«Под золотым орлом». Пасмурная погода. Фрау Мильхпишет за стойкой. Очки еле держатся на конце ее носа. За последним столом справа сидит Боб;он без пояса и оружия, на голове вместо каски помятая пилотка. Боб спит, закрыв голову руками. Перед ним пустой стакан. Входит бой из отеля.

Бой. Мисс Норма Фанси здесь?

Фрау Мильх. Нет, но скоро будет. Пошла на телеграф. Бой. В отель на ее имя пришла телеграмма. Передайте, пожалуйста.