– Госпожа Романо прислала меня за вареньем, - проговорила она, позвякивая ключами.

Воин сурово кивнул. Девушка очень неторопливо направилась к кладовой. Долго и придирчиво выбирала варенье, переставляя по полкам многочисленные кувшины. Чувствуя, что дальнейшая задержка может привлечь ненужное внимание соратника, Сайо взяла первый попавшийся и вышла из кладовой, едва не столкнувшись с воином. Мило улыбнувшись, девушка проговорила:

– Вот, нашла. Госпожа Романо сказала, что бы ты, мой господин, тоже шел пить чай к беседке.

Мужчина пристально взглянул ей в глаза и усмехнулся.

– Чай это хорошо, госпожа.

– Для этого варенья отбирают самые спелые абрикосы и мед горных пчел, - трещала Сайо, неторопливо спускаясь с крыльца.
– Оно, правда, немного горчит, но именно это и придает варенью неповторимый аромат...

Соратник, снисходительно улыбаясь, слушал пустую болтовню глупой девчонки. А она, напрягая зрение, старалась рассмотреть караульных. У ворот была какая-то суета. Похоже, Тим добрался до часовых. Теперь только бы они успели подготовиться.

Тетка встретила ее появление ворчанием.

– Очень долго ходишь, дорога! Я уже все выпила.

– Я налью тебе еще одну чашечку - засуетилась Сайо, отрывая бумагу, которой было закрыто горлышко кувшина.

– А ты чего пришел?
– вдруг накинулась женщина на своего соратника.
– Я же приказала быть на кухне?

– Но мне сказали...

– Это я его пригласила Романо-ли - поклонилась девушка.
– Ты же разрешила угостить своих воинов чаем?

– Нельзя же быть такой глупой, милая!
– вскричала тетя.
– Я имела в виду только этих соратников!

Она показала пухлой рукой на воинов с аппетитом поглощавших печенье у беседки.

– Значит, я просто не так тебя поняла, моя дорогая тетя, - вздохнув, развела руками девушка.
– Если уж так случилось, разреши и его угостить чаем на прощанье.

– Ну не гнать же теперь его, - махнула рукой женщина и вдруг встрепенулась.
– Что значит "на прощанье"?

Сайо охватило странное возбуждение. По мышцам словно пробегали искры, сердце колотилось как боевой барабан. Ей казалось, что нечто подобное должен испытывать воин перед своей первой схваткой не на жизнь, а на смерть.

– Очевидно ты, тетя, по ошибке отправила назад свой паланкин, - улыбнулась девушка.
– Я с удовольствием предоставлю тебе свой.

– Вот значит, как?
– грозно нахмурилась Романо.
– Ах ты, негодная девчонка! Это так ты благодаришь моего любимого брата за доброту? Отдай ключи и извинись сейчас же!

– Их я отдам только господину Айоро или его уважаемой супруге, - твердо ответила Сайо.

– Ну, это мы еще посмотрим, - зловеще проговорила тетка, с трудом поднимаясь на ноги.
– Отнимите у нее ключи!

– На вашем месте я бы не стал этого делать!
– раздался громкий крик.

Все обернулись. От ворот к беседке шли четверо соратников сегуна. Судя по решительным физиономиям, шутить караульные не собирались.

– Как ты смеешь вмешиваться в дела нашей семьи!
– вскипела тетка.

– С каких это пор, ты стала членом нашей семьи Романо-ли?
– усмехнулась Сайо.
– Ты лишь гость в этом доме! И вести себя должна соответственно!

К беседке подошли носильщики с паланкином.

– Тебе пора, уважаемая госпожа, - поклонилась Сайо.

– Неблагодарная дрянь! Весь город уже судачит о твоих любовных похождениях!
– закричала тетка.
– Ты опозорила имя моего брата своими шашнями! Бесстыдница, бегать на свидания с молодыми людьми по ночам!

– За все, что сделано, я готова ответить перед господином Айоро, - проговорила девушка, бесстрашно глядя в налитые дурной кровью глаза Романо.
– Только у него есть право меня судить. И суд этот я приму безропотно, как и полагается дочери благородных родителей!

– Кто знает твоих родителей?! Да если бы не мягкое сердце моего любимого брата ты бы до сих пор жила в своих диких лесах и ковырялась в навозе!
– бушевала женщина.
– Неблагодарная! Бедный мой брат. Ты покрыла его имя позором...

– Хватит!
– неожиданно для самой себя крикнула Сайо.
– У тебя нет никакого права оскорблять меня! Убирайся, из моего дома!

Лицо девушки пылало от гнева, зеленые глаза метали молнии, маленькие ладони были крепко сжаты. Сайо сделала шаг, казалось, еще миг и она вцепится ногтями в рыхлое, густо накрашенное лицо.