— Она и не может.

— За исключением тебя?

— Верно. За исключением меня.

И Уорнера.

— Она не может кого-либо касаться, кроме тебя.

И Уорнера.

— Верно.

— Это кажется ужасно удобным. — Джеймс щурит глаза.

Адам смеется вслух.

— Где ты научился так говорить?

Джеймс хмурится.

— Бенни так часто говорит. Она говорит, что мои оправдания «ужасно удобны». — Он двумя пальцами делает кавычки в воздухе. — Она говорит, что это означает, что я не верю тебе. И я не верю тебе.

Адам встает на ноги. Зародившийся утренний свет проникает сквозь маленькие окошки под прекрасным углом и в прекрасный момент. Он купается в золоте, его мышцы напряжены, его штаны все еще слишком низко сидят на бедрах, и мне приходится заставить себя думать о чем-то другом. Я потрясена собственной нехваткой контроля, но я не уверена, что знаю, как сдерживать свои чувства. Адам заставляет меня желать тех вещей, которых я даже и не смела хотеть.

Я вижу, как он кладет руки на плечи брата, прежде чем присесть на корточки, чтобы встретиться с его пристальным взглядом.

— Я могу с тобой кое о чем поговорить? — произносит он. — Наедине.

— Только ты и я? — Джеймс искоса смотрит на меня.

— Да. Только ты и я.

— Хорошо.

Я наблюдаю, как эти двое исчезают в комнате Джеймса, и задаюсь вопросом, что Адам собирается сказать ему. Мне требуется секунда, чтобы понять, что Джеймс, должно быть, чувствует себя в опасности из-за моего внезапного появления. Он наконец видит своего брата после шести месяцев разлуки, а в итоге приходит домой со странной девчонкой с сумасшедшими волшебными силами. Я почти смеюсь от этой мысли. Если бы это волшебство сделало меня такой.

Я не хочу, чтобы Джеймс думал, будто я забираю у него Адама.

Я заползаю под одеяло и жду. Утро прохладное и живое, и мои мысли начинают подбираться к Уорнеру. Я должна помнить, что мы не в безопасности. Пока еще нет, и, возможно, никогда и не будем. Мне нужно запомнить, что нельзя устраиваться слишком удобно. Я сажусь.

Подтягиваю колени к груди и оборачиваю руки вокруг своих лодыжек.

Интересно, есть ли у Адама план.

Дверь в комнату Джеймса со скрипом открывается. Выходят два брата, младший перед старшим. Джеймс выглядит немного порозовевшим и едва ли может встретить мой взгляд. Он выглядит смущенным, и я задаюсь вопросом: может, Адам наказал его.

Мое сердце на мгновение замирает.

Адам хлопает Джеймса по плечу. Сжимает.

— Все хорошо?

— Я знаю, что ты его подружка…

— Я такого тебе не говорил.

— Итак, ты — его подружка? — Джеймс скрещивает руки и смотрит на меня.

Четыреста ватных шариков застревают в моем горле. Я смотрю на Адама, потому что не знаю, что еще сделать.

— Эй, может, тебе пора собираться в школу, м? — Адам открывает холодильник и вручает Джеймсу что-то упакованное в фольгу. Я предполагаю, что это его завтрак.

— Мне не обязательно идти, — протестует Джеймс. — Это же не настоящая школа, так что никто не обязан туда ходить…

— Я хочу, чтобы ты пошел, — прерывает его Адам. Он чуть улыбается своему младшему брату. — Не волнуйся. Я буду здесь, когда ты вернешься.

Джеймс колеблется:

— Обещаешь?

— Да. — Еще улыбка. Кивок. — Иди сюда.

Джеймс подбегает и цепляется за брата, будто боится, что тот исчезнет. Адам сует еду в фольге в Автомат и нажимает кнопку. Он взъерошивает волосы Джеймса.

— Ты должен подстричься, малыш.

Джеймс морщит нос.

— А мне нравится.

— Они немного длинноваты, разве ты так не думаешь?

Джеймс понижает голос.

— Я думаю, что ее волосы действительно длинные.

Джеймс и Адам оглядываются на меня, и я становлюсь розовым пластилином. Я неосознанно прикасаюсь к своим волосам, неожиданно засмущавшись. Я смотрю вниз. У меня никогда не было причины стричь волосы. У меня даже не было инструментов. Никто не предлагал мне острые предметы.

Я быстро поднимаю глаза и вижу, что Адам все еще смотрит на меня. Джеймс уставился на Автомат.

— Мне нравятся ее волосы, — говорит Адам, и я не уверена, с кем он говорит.

Я наблюдаю за ними, пока Адам помогает своему брату собраться в школу. Джеймс так полон жизни, так полон энергии, так взволнован тем, что его брат с ним. Это заставляет меня задуматься о том, каково это — в десять лет жить самостоятельно. На что это похоже для всех детей, которые живут на этой улице.

Я хочу встать и переодеться, но не уверена, должна ли это делать. Я не хочу занимать ванную в случае, если в ней нуждается Джеймс или Адам. Я не хочу занимать еще больше пространства, чем уже занимаю. Это кажется таким уединенным, таким личным, эти отношения между Адамом и Джеймсом. Этот вид связи, которого у меня никогда не было и никогда не будет.