Наступил новый век. После длительного перерыва, я снова в городе Бугуруслане, городе нефтяников и лётчиков. Здесь многое изменилось, город преобразился. Много новых домов, новый театр и музей. Чистые улицы, ухоженные скверы, хорошие дороги и новый мост через реку Кинель. Главные ворота в город железнодорожный вокзал то же обновился.

Лётное училище постепенно возрождается после разрушительных девяностых годов.

Мои друзья на пенсии. Некоторые работают в училище на тренажёрах, преподают там же авиационные науки, Василий Андреев, заслуженный работник транспорта, руководит училищем.

И вновь мы все вместе, словно после напряжённого лётного дня, собрались на большой разбор полётов. Вспоминаем наших учителей-наставников, которые в шестидесятые годы доверили нам учить лётному делу ребят чуть моложе, ровесников, и да же были курсанты старше нас инструкторов.

Я был счастлив в окружении настоящих друзей. Теперь о их былой лётной профессии говорили потёртые лётные кожаные куртки, авиационные фуражки, да любой разговор заканчивался о полётах.

Собрать всех друзей авиаторов, как они называют себя «небесной семейкой» в одном месте стало возможным благодаря бывшей заведующей медпунктом на аэродроме «Завьяловка» Лидии Максимовны Сафроновой. Мы ещё в молодости называли её «Боевой подругой». За её внимание и заботу ко всем нам. Энергичный характер и неугомонность. От неё исходила инициатива сходить на рыбалку или посидеть у костра на берегу реки Кинель, да просто организовать вечеринку, когда пилотам делать нечего, особенно зимой.

Мы собирались в её большом доме, на крутом берегу реки Кинель. Её отчим дед Карпей был гостеприимный и очень любознательный человек. Старый железнодорожник, прошедший путь от кочегара до машиниста паровоза. Любил посидеть с нами, выпить, после чего начинал рассказ о своей работе, в юности и годы войны.

– Нужно было знать железнодорожное полотно, как свои пять пальцев, соответственно держать пар в котлах. Особенно было трудно во время войны в районе станции «Кинель». Там сходятся Сибирская и Средне Азиатская железная дорога, нужно было выдержать график движения. Грузы на фронт шли непрерывным потоком, за срыв каралось сурово. Там постоянно находился член правительства. Не простая это была работа.

А потом он расспрашивал нас, как и почему летает самолёт? Мы старались, как могли популярно объяснить ему.

– Очень уж лежит у меня душа к технике, не было возможности, а то бы я, непременно выучился на лётчика, говорил он и постепенно засыпал.

И ещё дед Карпей был большой грибник. Любимым его грибом были грузди. Он нам объяснял, что с незапамятных времён груздь славится, как самый знаменитый гриб русской кухни. Каждый год, пока он мог ходить, ко дню авиации, в августе, он передавал с Лидией Максимовной для лётчиков небольшой бочонок соленых груздей. Наши «девчонки» медработники покупали в соседней с аэродромом деревне молодой картофель и отваривали его в большом чугуне

Грузди с чабрецом, смородиновым листом, и ещё известными только ему, деду Карпею, приправами, были хрустящими, сочными и ароматными. С молодой отварной картошкой, посыпанной укропом, эти грибы были особенным угощением. Все на аэродроме, только и говорили, что сегодня день «Деда Карпея»

Вот эти медики: Лида Сафронова, Лена Сазонова, Валентина Хайко, Тоня Гаврилова, Людмила Аристова, Галя Хорина и другие следившие за нашим здоровьем на аэродромах теперь уже на пенсии. И вновь они среди нас, лётчиков, командуют нами, «не дают» лишнего, словно завтра в полёт.

Вообще о стартовых работниках лётного училища нужно сказать особо. Работа их связана с постоянным пребыванием на лётном поле, на старте. Рядом с взлетающими и приземляющими самолётами, среди курсантов и пилотов. Летом в жару до 30 градусов, зимой полёты проводят до минус 20, в снегу и на ветру. Они одеты в меховую лётную форму, сами не мёрзнут и курсантам не дают, заставляют двигаться. И никто не простывал и не болел. Они, эти хрупкие девчонки, были готовы в любую минуту оказать помощь, и не раз успешно это делали.

В частности, в 1970 году, зимой, на взлёте на Яке у меня в момент отрыва на скорости 140 км в час разрушилась стойка шасси, самолёт перевернулся, и продолжал двигаться хвостом вперёд, поднимая столб снега с паром от горячего двигателя. Первой у самолёта оказалась Лида Сафронова и оказала первую помощь мне и молодому пилоту-инструктору Серёже Шумакову.

Они постоянно следили за самочувствием курсантов после посадки, после выполнения высшего пилотажа в зоне. А как они переживали за исход полёта вместе с инструктором, когда его курсант выполнял первый самостоятельный полёт.

Благодаря им, в лагерях, где были полевые кухни никогда, никто не заболел от некачественной пищи.

Конечно, мы по секрету брали наших девчонок в воздух. На Яке показывали им некоторые фигуры высшего пилотажа, что бы они знали, какие перегрузки мы испытываем в воздухе.

Теперь, «наши девчонки», Лида Сафронова, Лена Сазонова, Тоня Гаврилова хотя и на пенсии, но продолжают свою благородную службу, держат в поле зрения своих пилотов. Они и врачи, и медсёстры, и психологи. В любой момент спешат на помощь, если одна не может, идёт другая. С таким бескорыстным вниманием к пилотам, с которыми проработали вместе много лет, я столкнулся впервые в Бугуруслане.