– Я подыщу вам квартиру, пристойную, каждый месяц вы будете получать

пятьсот долларов, и я не прекращу выплаты после того, как вы найдете

работу – для подстраховки. Вы всегда можете обратиться ко мне за

помощью. Я…

– Валентин?

– Да?

– Что все-таки случилось с моей квартирой? Вы так и не объяснили.

– Я думал, Нина Владимировна с этим справилась.

– Нет, она ничего путного не сказала.

– Квартира безвозвратно потеряна, поверьте мне. Я наводил справки.

Скажите, вы разбираетесь в юриспруденции?

– Темный лес.

– Тогда имеет ли смысл затевать получасовой монолог о деле,

касающемся того, в чем вы совершенно не разбираетесь? Да и я не

особенно компетентен.

Своей простотой и искренностью он меня почти возбудил.

– Но Валентин…

– Я вас слушаю.

– Вы должны понимать, что я не в состоянии принять вашу заботу.

– Глупость.

– Нет, не глупость. Я буду чувствовать себя в постоянном и, скорее всего,

неоплатном долгу. Это усложнит вам жизнь.

– Стал бы я сознательно усложнять себе жизнь, сами подумайте? Я

трезво мыслю.

– И я пытаюсь. Я не смогу отплатить вам банальной благодарностью –

35

вот, в чем проблема. Я не так воспитан.

Я смотрел на Валентина влюбленными глазами, но от этого взгляда не

ускользнула хитрая улыбка, которой он расценил мои последние слова. В

ней было что-то фанатическое. Но такому новому и неуместному

ощущению я просто не позволил развиться.

– Давайте договоримся. Мы придумаем, как вы меня отблагодарите

потом, в будущем.

От этих слов у меня случилась эрекция, а блекло красное платье слегка

вздыбилось в районе паха. Я уставился в кружку с горячим шоколадом и

тихо согласился, как маленькая девочка, которую грубый пекарь тащит в

лес, похотливо лыбясь. Самая настоящая тупая влюбленность. Трезвости

суждений след простыл – я ведь обещал себе никогда и ни с кем не

соглашаться на подобное условие. Это как договор с дьяволом подписать.

Ты отплатишь мне в будущем, и капкан захлопнулся. Но Валентин, к

счастью, был слишком благороден, чтобы воспользоваться этим нечестно,

а я, наивный, в такой постановке вопроса видел только эротический,

безвредный подтекст.

Валентин достал портмоне и отсчитал пятьсот долларов.

– Немедленно возьмите и купите себе подходящую одежду.

– Хотя… – он улыбнулся совсем уж игриво, – вы, бесспорно, произвели

фурор.

Несколько мужчин за соседними столиками, действительно, смотрели на

меня весь вечер. Безуспешно пытались перехватить взгляд. Я взял

протянутые банкноты и сказал в ответ:

– Многие женщины здесь готовы расцарапать мне лицо, так мне повезло

с кавалером.

А теперь возьми десертный нож и отрежь себе язык.

Я явно сморозил очередную глупость, но Валентин только громко и

добродушно рассмеялся.

Он уже не переставал смеяться – в мельчайших подробностях я описал

ему квартиры №44 и всех ее жителей. Даже не думал, что это ТАК смешно.

– Валентин, все-таки объясните…

– Что?

– Почему вы мне помогаете?

– Потому что я обязан.

36

– Но я ни чем вас не обязывал.

– Не знаю.

Вечер был слишком красив, я был слишком красив, а Валентин был

слишком близок – сквозь весь этот сахарный туман до меня так и не

дошло, что в лексиконе людей вроде Валентина отсутствует слово «не

знаю», есть только «да» и «нет».

Бар «Пекин», в который я зашел сразу после встречи с Валентином,

чтобы окончательно напиться, действительно, походил на кабак из какого-

нибудь «черного» фильма. Здесь забавно и совсем не натужно сочетались

китайский и марокканский стиль. Наверное, удачная задумка какого-нибудь

модного, московского дизайнера по интерьеру. Ширмы, неудобные на вид

кресла, гравюры – все сплошь китайские и, видимо, антикварные

соседствовали с арками, колоннами и узорами на стенах абсолютно в

стиле ночного клуба «Американа», где хозяйничал герой Хамфри Богарта.