появиться стоило, чтобы абсолютно все испортить.

Я попросил у Вашингтон немного денег в долг и несколько дней питался

только сладким форменным печеньем. Такие съедобные буквы русского

алфавита – собирал из них имя Валентин и жадно ел. Надеюсь, меня

никто не видел в тот момент. Буквы «в» и «а» попадались часто, «н» и «т»

были в дефиците – по три-четыре штучки в каждом пакетике. Я ел

Валентина, и в этом было что-то вудуистское. Только магия получилась

нечестная – вместо полноценного «Валентина» я чаще питался «Валети»,

«Ваетом», «Валетом» и, что уж совсем неприлично, «Валенином». В

ритуалах надо быть последовательным и посвященным, а у меня не было

25

даже зубной щетки, чтобы хоть как-то походить на современного,

уважающего себя адепта.

Валентин не появится. Я знал, что общаться с ним в момент его

отсутствия – более чем абсурдно. Такие лаконичные и почти гениальные

мысли все-таки посещают меня время от времени. Какой смысл думать о

чем-то, если ты этим не обладаешь, не слишком ли близки к шизофрении

постоянные выяснения отношений с людьми, которые не присутствуют во

время диалога? Может быть, Валентин уже умер, как Коля и Нелли, а я все

еще жажду случайно столкнуться с ним на улице. Тем более что я почти не

выхожу на улицу.

По-моему, кто-то на Востоке сплавляет прах покойного по реке. Цветочки,

свечки, и отрешенным жестом подталкиваешь плотик к ближайшему

водовороту. А западная мудрость гласит, что по не ответившему

взаимностью горевать перестаешь через сорок дней. Увидим.

От моего внимания не ускользнула косолапая Вашингтон, скромно

заглянувшая в мою комнату, чтобы вынырнуть оттуда уже с кофеваркой. И

я знаю, кому на самом деле принадлежит мексиканская трубка Борщика. И

любимые наушники Шурика, и игральные карты Дэна.

Стервятники. Теперь у меня на вас компромат.

Я решил, пока не поздно, выбрать из скромного наследства самоубийцы

что-нибудь и для себя. Из кучи барахла извлек тетрадку в бархатном

переплете. «Дневник Нелли» школьным почерком на обложке – вот и чтиво

на ночь. Первые несколько страниц неаккуратно вырваны.

Остальные вещи забрали в отделение, обнаружить родственников так и

не удалось. В комнате стало намного просторнее, когда все вынесли. На

прощание участковый предостерег меня:

– Вы тут осторожней. Во всем районе проблемы только от этой квартиры.

Настоящий вертеп.

Если поселить по клону меня в каждой комнате моей собственной

квартиры – получится не хуже.

* * *

26

Дневник Нелли:

16 августа.

Вид из окна ужасный. Вернее, он отсутствует, только ровная стена

соседнего здания. Есть, правда, свои удобства – прямо под нашим домом

располагается огромный мусорный контейнер, и можно выбрасывать

отходы через форточку.

У меня небольшая квадратная комната. Я привыкла к ней очень быстро.

Здесь можно запереться и чувствовать себя оторванным от всего мира.

Все-таки это коммунальная квартира, а я совершенно не привыкла к

большому скоплению людей.

Соседи меня не любят. Хотя они хорошие. Наверное, я кажусь им

слишком скрытной и озлобленной. Всего в квартире четыре комнаты. В

ближайшей ко мне живут Вашингтон и Борщик, они любовники,

познакомились, по-моему, еще до поступления в МАРХИ. Между ними по

крайней мере десятилетняя разница. Вашингтон великолепно выглядит,

она полная и роскошная, рафинированная. Вашингтон много читает,

большей частью Флобера и Достоевского, она вообще образованная и с

хорошим воспитанием. Приехала, если я не ошибаюсь, из Ленинграда.

Конечно же, больше всех в этой квартире меня не любит она, наверное,

потому что я здесь единственная вторая женщина. Думаю, мне никогда не

представится реального случая в этом признаться, но я была бы счастлива

стать ей подругой.

Борщик очень милый. Он тоже полный, в поведении какой-то нежный.

Очень веселый, постоянно смеется, рассказывает истории, призывает всех