делению.

Меня бесконечно раздражает бестолковое мученичество по поводу

человеческого предназначения. Зачем мы, черт побери, существуем? Если

человек задается этим вопросом, его не интеллигентом надо

провозглашать – его на том же месте необходимо уничтожить. Ему же во

благо, потому что еще несколько десятков лет он будет задаваться тем же

вопросом и так ни к чему не придет. Жизнь, в таком случае, не процесс

достижения чего-то или создания чего-то, жизнь – деградация с момента

рождения. Именно это происходит с жителями квартиры №44. Смысл

имеют только личности, способные что-то привнести в этот мир, особы,

способные действовать. Но и здесь требуется участие фильтра – слишком

многие оправдывают свое существование совершенно бессмысленной

деятельностью, абсолютно неполезной для общества и несущей лишь

благо самоутверждения. Но я понятия не имею, группа личностей какого

масштаба должна принимать решение, кого уничтожить, а кого оставить и

поддержать. Во мне до сих пор слишком много гуманности, чтобы

рассуждать на эту тему достаточно полно и здраво. По крайней мере, мне

29

хватает смелости и определенной доли наглости заявить, что я был бы

одним из первых в списке «уничтожить без промедления».

Все жители квартиры №44 ни на секунду не лучше меня. Я не могу

оправдывать или жалеть их, как Нелли в своем дневнике, они-де

заблудшие овечки, мучаются нереализованностью и неприкаянностью.

Дневник Нелли – доказательство противоположного. Они гниль, и что еще

хуже – самовлюбленная гниль. Слабаки. Закинув Достоевского подальше в

угол, Вашингтон способна часами жаловаться на свою горькую судьбину,

когда как единственный виновник ее злоключений – она сама. И сколько в

этом пафоса: казалось бы, сиди и выдумывай план всемирного признания,

наберись хотя бы смелости посвятить свою жизнь стопроцентной иллюзии.

Нет. Зачем, если зря пропадает великолепный источник самолюбования?

Самолюбования в дерьме – я так страдаю, вы представить себе не

можете.

Борщик больше не эльф с дудочкой – ему самое место в

наркологической клинике. Вместе с дудочкой. С чего начинал Дэн?

Распивал кефир, отличался скромностью и тихо верил в будущую

профессиональную востребованность. Теперь же его любимый напиток –

водка, со всеми вытекающими из этого последствиями. У Шурика есть

одна постоянная девушка? Смешно! У него три постоянные девушки

параллельно, потому что каждую из них он боится обидеть отказом. Ваня

вообще ходячий диагноз – его неуверенность в себе, если верить Нелли,

переросла в нечто фантасмагорическое.

Я соседствую с людьми, которые бездумно себя уничтожают. Никто по

ним (как и по мне) не всплакнет, но до чего ужасно, что уже около тридцати

они совершенно потеряны. И никогда за собой этого не заметят.

Я лежал на менструального цвета матрасе и наблюдал за тараканом,

деловито чесавшим в мою сторону. Раннее мрачное утро, я заснул и забыл

погасить верхний свет. Какой-то уж больно резвый таракан на фоне общей

трагической обстановки. Я закурил сигарету. Разразился громоподобным

кашлем старого курильщика. Мой дедушка смолил всю жизнь и всегда так

кашлял, а я глядел на него влюблено и ждал продолжения истории о

сокровищах, пиратах или домах с призраками. Наверное, единственное

30

приятное воспоминание из детства. Завернулся в пыльный плед.

В коридоре брякнул телефонный звонок. Послышались широкие упругие

шаги Вашингтон – она ложилась спать утром, а ночью бодрствовала.

Бесконечно стирала белье – коммунальный вариант Данаид – и читала

дешевые дамские романы.

– Алло!

«Аллё» ее просто неподражаемо.

– Он спит… Приезжайте и сами стучите!.. Он незнакомый мне человек, я

не собираюсь его будить, может, он не хочет вас слышать…

Хотя бы и спросонья, но я быстро понял, что незнаком Вашингтон в этой

квартире только я, и поспешил о себе заявить. Вывалился в коридор