воткнутых в него травяных стеблей. Медленно приподнялась и огляделась по сторонам.

Она лежала посреди поляны, в высокой траве, бережно укрывшей её тело от сторонних

наблюдателей, и совсем недалеко от той улицы, по которой недавно шла. Лицо Вики с

заспанными глазами ничего не выражало, она только продолжала смотреть по сторонам,

подолгу и как будто бесцельно задерживая взгляд то на расщелине улицы, то на заборах, то

на фонарных столбах. Людей вокруг видно не было.

Она почувствовала сильную жажду. Или какую-то тяжесть в горле и груди, словно бы

113

внутри застрял неизвестный объект. И головную боль, но не шапкой насевшую, а

отдаляющуюся грозовой туче подобно, которая после долгих угроз так и не разродилась

ливнем.

– Но я ведь, - прошептала Вика, вставая на ноги и продолжая оглядываться по сторонам

уже с подозрением, - я ведь… я была там, на улице, а потом… посмотрела в поле и

увидела…

Через секунду Вика тихо вскрикнула и, резко сорвавшись с места, побежала.

Туча головной боли мгновенно вернулась и накрыла её – каждый удар ступней о землю

отзывался мерзким эхом в висках, но девушка не останавливалась. Она побежала быстрее.

Мимо участков, параллельно с глухими и проволочными заборами. Залаяла собака. Вика

остановилась. Её глаза лезли из орбит. Она развернулась и помчалась в противоположную

сторону, всхлипывая то ли в истерике, то ли от сбившегося дыхания. Или это выскакивали

кусочки слов, которые она пыталась произнести на бегу. Вика устремилась к дому

Серебрякова, тропинкой на границе между лесом и участками. Обогнула крайний участок,

выпиравший в лес, и здесь на неё налетела метнувшаяся из ниоткуда сила.

Это был Илья.

– Вставай! Не лежи! Не беги! – отчётливо услышал он знакомый голос.

–

Хвать валяться! – кричала девушка взволнованно. Илье даже показалось, что у неё

безумный взгляд. – Побежали! Помоги мне! Илья же! Помоги!

–

Что, что стряслось? – спросил он, поднимаясь на ноги.

–

Побежали!

–

Куда?! Да что случилось?!

Её глаза широко раскрылись и бегали, «Илья сразу понимает, что это шок». Она смотрела

на него загнанно, пару раз оглянулась назад, вздрогнув всем телом, и наконец тупо

уставилась в лес, будто пытаясь разглядеть что-то в корнях деревьев. И молчала.

– Что случилось? – повторил Илья успокаивающим тоном, вплотную подойдя к Вике.

– Не знаю… - тихо ответила она через несколько мгновений.

Вика снова посмотрела на Илью. Она уже не глядела так дико, как раньше, но теперь в её

глазах появилась растерянность.

– Я… я не помню…

Вечером того же дня Борис наконец-то дождался извинений со стороны администрации

дома отдыха. И маломальской компенсации тоже: его пригласили в бар – «с неограниченным

количеством подходов, за счёт заведения». Измученный скукой, он не заставил уговаривать

себя дважды и вскоре уже подходил к главному зданию.

«Намеренно подчёркивает, как ему тяжело передвигаться, хотя это не так». Борис

осторожно вскарабкался на высокий барный стул и, заказав виски, стал оглядываться с

ленной всеядностью скучающего мужчины на отдыхе. Справа от бара располагались

бильярдные столы, но только за одним из них шла игра. Слева в отдалении вели на диване

беседу две пышные дамы с начёсами. Сквозь пальмы в кадках, наставленных на возвышении

в центре зала, слышались звуки фонтана. Огромный зал, полный прохлады и сквозняков.

«Сейчас Борис находится в самом центре здания дома отдыха, с высоты птичьего полёта

напоминающего архитектурой разлапистого четырёхконечного осьминога. Получается, он

сидит в голове осьминога – главном зале, а от этого центра отходят щупальца-корпуса, в

которых живут постояльцы. Концы осьминожьих конечностей тянутся с четырех сторон к

коттеджам, спортивной площадке, к лесу и группе неизвестных строений».

Борис допил виски и заказал вторую порцию. Ничто вокруг не удерживало его внимания.

«My God, what have we done to you?» - тихо протянул из динамиков, подвешенных над баром,

мужской голос. На словах «Things get damaged, things get broken» Борис слез со стула и,