плёлся сзади, почти утыкаясь носом ей в спину и то и дело наступая девушке на пятки.

«Прости… упс, прости…», - шептал он. «Я тебя сейчас вырублю» - предупредила Вика из-за

плеча. Она замерла на несколько секунд возле крыльца, прислушиваясь, и ступила в дом.

Илья покорно и близоруко последовал за ней. Он ничего не слышал. В доме находилось

около двадцати человек, но никаких звуков они не издавали – абсолютная тишина.

Илья и Вика в неосвещённой кухоньке. Дальше за открытой, кривой дверью начинался

такой же тёмный коридор. Девушка быстро глянула за угол и обнаружила, что все двери во

внутренние комнаты дома закрыты. Она подошла к входу в ближайшую комнату и,

приложив ухо к двери, стала вслушиваться. Илья мялся у неё за спиной. Вика резко

дёрнулась, чуть не сшибла в темноте своего друга, от неожиданности не сообразившего, в

какую сторону лучше отойти, чтобы освободить ей дорогу, и на цыпочках прошла к двери во

вторую комнату. Снова прислушалась и тут же дёрнула за руку Илью, привлекая его к себе.

–

Они здесь, - шепнула ему куда-то в макушку. – Я слышу их дыхание.

Дыхание людей, набившихся в одну комнату и не производивших больше никаких

звуков… Вика освободила Илье место рядом с собой, и оба они приложились к двери,

пытаясь различить ещё хоть что-нибудь. Так длилось с минуту. И вдруг кто-то совсем рядом

с Ильёй кашлянул, и хоть за дверью, но как будто прямо ему в ухо. От этой пугающей

внезапности юноша дёрнулся, поскользнулся на коврике для ног и всем телом навалился на

незапертую дверь, от чего она молниеносно распахнулась, и Илья грохнулся прямо в

комнату носом в пол. Устоявшая на месте Вика могла наблюдать, к каким последствиями это

привело. Дверь сшибла стоявшего за ней человека – судя по вскрику, женщину – та тоже

повалилась на пол, а дальше костяшками домино и с комментариями разной эмоциональной

119

интенсивности падать стали все остальные заполонившие комнату люди, на свою беду

именно в тот момент стоявшие на одной ноге и пытавшиеся сохранить равновесие и

внутреннюю умиротворённость в непростой йоговской позе под названием «Врксасана –

«поза дерева».

– Индусы чёртовы, - с презрением прошипела Вика, глядя сверху на матерящуюся кашу

из деревенских жителей, одетых в спортивные костюмы.

Только одна женщина устояла при общем падении. Продолжая держаться на одной ноге

посреди месива тел и ловко сложив над головой толстые руки, она медленно открыла глаза и

уставилась прямо на Вику. Это была продавщица из местного магазина.

– Я тебя знаю, - спокойно сказала она девушке и еле заметно качнулась.

Тем временем в холле дома отдыха «Янисъярви» Борис продолжал общаться с Габи. Она

говорила стройно и много, но уже немного осовела – второй Лонг Айленд – и с

трогательным придыханием глотала окончания некоторых слов.

– Меня вот что поражает, - звякнула льдом в бокале. – Я со своим высшим

образованием, с чёртовым культурным багажом, якобы тонким восприятием мира, я иногда

смотрю на незнакомых людей и с горечью признаю, что для меня это tabula rasa – я не могу

со всей уверенностью сказать, кто передо мной – друг или враг, что сейчас думает и

ощущает этот человек, как он меня воспринимает, что ему нужно. У меня есть только

сомнения и мой опыт восприятия, анализа и оценок, которым я эту чистую доску затем как-

то раскрашу. Или не раскрашу. Или так и останусь с ощущением, что этот человек, даже уже

давний знакомый, по-прежнему для меня закрытая территория. Я могу только сострадать

направо и налево, но быть в чём-то уверенной – нет. И тут, бац, встречается мне на пути,

скажем, какой-нибудь грубиян, деревенщина, со своим неоконченным средним,

ограниченным словарным запасом, приводами и всем прочим – и вот ему достаточно одной

секунды, просто встретиться со мной глазами, для того, чтобы в точности определить, как я к

нему в этот момент отношусь – испытываю страх, презрение, невежливое любопытство,

физический интерес – он это моментально считает, и тут же мне хлестко выдаст. Гениально!

Вы понимаете, к чему я? Кто из нас совершенней? Я не слишком много говорю? Не берём