Шрифт:
Без пяти минут десять на противоположной стороне улицы остановился легковой автомобиль «жигули» без государственного номерного знака. В нем были трое парней, один из них помог мальчику выйти из машины, после чего «жигули» с потушенными фарами стремительно покинули место остановки.
Происходящее в салоне «жигулей» Голдобееву было хорошо видно, так как при открытой дверце в салоне загорелся свет.
— Деда!
— Внучек!
— Деда!
— Внучек!
Вот так, обмениваясь возгласами, ребенок и его дед бежали навстречу друг другу. Подхватив внука на руки и прижимая его к своей груди, боясь его раздавить, Голдобеев, не сдерживаясь, плакал, как ребенок. Его слезы радости смешивались со слезами внука.
— Деда, мне у этих нехороших людей было страшно, — поделился внук своим главным впечатлением.
— Тебе угрожали?
— Нет, но плохо кормили и из комнаты никуда не пускали гулять...
Голдобеев не спешил к своей машине. Только уняв дрожь в коленях, полностью успокоившись и осушив слезы, он сел сам и усадил рядом внука на заднее сиденье. Они поехали к дому Лесника, где Голдобеев со спавшим на его руках внуком пересел в свою «волгу».
—- Я бы хотел, Виктор Степанович, чтобы вы поехали сейчас ко мне домой, — предложил он Леснику.
Тот понимал, зачем его приглашают в гости, а поэтому ответил:.
— Я, Юрий Андреевич, не любитель быть на таких торжествах. Я старый человек и не хочу перегружать сердце такими волнениями, какие приходится испытывать вам.
— По гроб жизни я буду считать себя вашим должником.
— Нет, должником я вас видеть не хочу, а вот своим товарищем — не возражал бы.
— А как товарища, я могу вас с супругой пригласить к себе домой в гости, в один из ближайших вечеров?
— Кто же своему товарищу будет отказывать в такой приятной просьбе? — улыбнувшись, ответил Лесник Голдобееву.
По дороге к себе домой Голдобеев держал на руках «бесценный груз», с улыбкой разглядывал его, но нет-нет, да и возвращался к размышлению о личности Лесника:
«Я думал, что все воры похожи на Туляка, умеют только грабить людей, ломать им кости, убивать. Удивлялся сообщениям журналистов в печати и по телевидению, что криминальные структуры рвутся в высшие эшелоны власти. Куда им, тупоголовым, лезть, и зачем им власть? Ведь они — звери, которых надо уничтожать! И вот я случайно, благодаря подсказке Жигана, узнаю, что в нашем городе живет вор в законе по кличке Лесник, крупный промышленник, с которым я с удовольствием хочу поддерживать дружеские отношения. Я его знаю всего лишь несколько дней, но уже могу о нем сказать много добрых и теплых слов, которые не смог бы произнести о бизнесменах, с которымизнаком много лет, хотя они ранее не были судимы и прошлое у них не запятнано преступлениями. Но как они скользки и лживы были всегда в общении с ним! Нет, он им никогда не доверял.
Если среди воров есть люди с такими организаторскими способностями, как Лесник, то я, не удивляясь, вполне допускаю, что криминальные структуры могут добиться успеха в борьбе за официальную власть в стране. Правда, помогать им подниматься к такой власти и поддерживать я все же не буду. Каким бы расхорошим другом для меня ни был Лесник, но он, возможно, «белая ворона». Нет, из-за него одного я не могу доверять всем ворам», — определился Голдобеев.
ГЛАВА 78. КАК ЛЮДЯМ МАЛО ИНОГДА ТРЕБУЕТСЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ
Подъехав к дому с внуком на руках, Голдобеев, не выходя из машины, рассудил, что ему сейчас ни в коем случае нельзя подниматься в гостиную, где собрались все родственники, ждущие его возвращения домой. Он им не говорил, что сегодня вечером привезет внука, помня предупреждение Лесника. Но и сейчас он опасался просто принести живого и невредимого Мишу, поскольку психическая травма, нанесенная всем собравшимся неожиданным радостным сообщением, для некоторых могла стать непоправимо трагической, особенно для тех, у кого было слабое сердце.
Он был уверен, что никто из домочадцев до его возвращения домой не ляжет спать. То, что простительно и естествен но для уставшего и перенервничавшего ребенка в одиннадцать часов вечера, было невозможно для взрослых. Как бы послав Юрия Андреевича в разведку, они сейчас ждали его возвращения с каким-то определенным результатом.
Положив спавшего внука на сиденье, Голдобеев вместе с водителем покинул машину, осторожно прикрыв за собой дверцу.
— Василий Филиппович, вы побудьте тут, а я поднимусь к своим в дом, предупрежу их, успокою, попытаюсь удержать от истерик и других неприятных проявлений человеческих слабостей.
Поднявшись в гостиную, он, как и предполагал, застал там в полном сборе вою свою родню. Увидев его входящим в комнату, они, как к солнышку, повернули в его сторону свои головы с одним вопросом, застывшим у всех на устах: «Ну как?»
Не дожидаясь, чтобы кто-нибудь произнес вслух, Голдобеев, улыбнувшись, объявил:
— Я вам принес радостную, добрую и приятную новость. Кто будет пытаться охать, ахать и падать в обморок, того я не хочу волновать и тог пускай выйдет, чтобы он не омрачил нам наш праздник.