Шрифт:
— Со мной хочет поговорить Леша Тракторист, — по- прежнему спокойно поведал друзьям Стокоз.
По сошедшему почти на нет шуму за столом можно было понять, что эта новость насторожила друзей. Сидевший за столом телохранитель Тюремщик, который всегда ужинал без спиртного, наклонившись к Стокозу, заметил:
— Вам, Сергей Викторович, разговора с Трактористом не избежать. Может, лучше первому пойти к нему и поклониться, узнать у него, чего ему от вас надо.
— По-видимому, так и придется поступить, — поднимаясь из-за стола, ответил ему Стокоз.
Леша Тракторист, имея внушительный рости комплекцию, уже своим внешним видом заставлял собеседника уважать себя, считаться с его мнением. Если принять во внимание, что он имел властный, грубый голос человека, привыкшего всегда повелевать, то можно быть уверенным, что его собеседникам было очень трудно с ним говорить и находить общий язык. Решать кому-либо с ним спорные вопросы было, если не невозможно, то очень сложно. Тракторист ни с кем не шел на компромиссы и, решая с интересующими его лицами свои проблемы, руководствовался исключительно только своими интересами. Вот с таким сомнительным субъектом Стокозу предстояла беседа.
Леша Тракторист в одиночестве сидел за ресторанным столиком, хотя тот был сервирован на две персоны. На столе громоздилось множество закусок, но из спиртного стояли всего лишь две бутылки: коньяка «Кизилового» и шампанского.
— Присаживайся, дорогой! — показывая рукой на свободный стул, произнес Тракторист вместо приветствия.
Стокоз гоже счел для себя излишним здороваться:
— Мне Штрафник сказал, что ты хочешь со мной поговорить.
— Имею такое желание, — вальяжно потянувшись на стуле, подтвердил Тракторист.
— О чем будем разговаривать?
— Толковище у меня к тебе дельное, но прежде, чем его начать, давай дерябнем по стопарю за более близкое наше знакомство.
— Не возражаю, — согласился Стокоз.
Тракторист налил себе грамм сто пятьдесят коньяка,
хотел и Стокозу налить того же напитка, но тот, как будто предугадывая его намерение, прикрыв ладонью свой бокал, сказал ему:
— Если не возражаешь, я налью себе вина.
— Наливай! Я все равно эту мочу не пью.
Нетрудно было догадаться, что Леша Тракторист не слишком почитал марочные вина. Чтобы он опьянел от благородного напитка, потребовалось бы влить в него несколько ящиков такой жидкости. Видимо, поэтому он и предпочитал вину крепкие спиртные напитки.
— За что будем пить? — поднимая свой бокал с шампанским, поинтересовался Стокоз у Тракториста.
— Я же говорил — за более близкое наше знакомство, — напомнил ему собеседник.
Они выпили спиртное. Стокоз закусил шоколадной конфетой, Леша Тракторист, насадив на вилку всю порцию лангета, откусил от него такой огромный кусок, какой только поместился во рту. С аппетитом прожевав и проглотив мясо, тем самым освободив рот для разговора, он, обратив наконец свое внимание на Стокоза, поинтересовался:
— Как тебе живется в своем мире бизнеса?
— Нелегко, но кручусь как могу.
— Сейчас всем стало тяжело жить, особенно такой братии, как мы, — глубоко вздохнув, сочувственно, с пониманием заметил Леша Тракторист. — Но хочешь не хочешь, а жить надо, поэтому приходится приспосабливаться к законам природы...
«Ты смотри, он еще пытается философствовать, — удивился Стокоз. — Интересно, куда и к чему он клонит? Ноя его спрашивать ни о чем не буду. Незачем подкладывать свой язык, чтобы помогать ему развивать дальше мысль и делиться со мной своей гнусной задумкой».
В том, что она была гнусной и связана с материальными интересами, Стокоз уже не сомневался.
Леша специально делал частые паузы, но Стокоз, как будто не замечая их, в беседу с ним не вступал и только слушал. Тракторист вынужден был продолжать свой монолог:
— ...Ну и в такой ситуации приходится обращаться к материальной помощи спонсоров. Как ты смотришь на то, чтобы стать спонсором нашей братве?
«Вот оказывается, чего ему захотелось», с досадой, которая сразу испортила ему настроение, подумал Стокоз.
— Отрицательно!
— Почему так категорично? Своим ответом ты мне не даешь никаких шансов, чтобы я мог и дальше мирно с тобой трекать.
— Как я понимаю своим «куриным» умом, спонсорство — дело добровольное и не терпит никакого принуждения.
— Так было до недавнего бремени. Теперь же тем, кто не желает нам добровольно отстегив ать часть своей прибыли, мы помогаем пересмотреть свое первоначальное решение.