Зато Стелла появилась на этом берегу Темной Реки точно такой, как родила ее мама лет этак….постойте… тысячу четыреста назад. Нагой, как клинок, то есть как я сам без моего универсального футляра. То бишь ножен.

Проблему надлежало решить побыстрее – кто знает, как в этом мире относятся к наготе!

Пришлось одолевать ее в два приема. Моя дама спряталась в густом придорожном кустарнике, а я как-то интуитивно вычислил неподалеку мелкое и бесперспективное зло. Проходимца, что вознамерился затащить в кусты девчонку и от души над ней поиздеваться. На нем лежала печать скорой и постыдной смерти, на ней, напротив, – чего-то не определившегося, но светлого.

Пока они оба еще не сблизились настолько, чтобы ей испугаться, я сам подошел к нему – как мог незаметнее для девушки – и накрыл своим живым серебром. Надо сказать, что всякие мелкие твердые вещицы, в том числе оружие и деньги, я могу переварить тоже, если постараюсь. Но на сей раз я решил попользоваться добычей иначе: когда в осадок выпало с десяток мелких серебряных монеток, я их подобрал. Нож с фасонистым выкидным лезвием, однако, положил на самом виду и придавил им тряпки неудачливого насильника. Брать их себе было как-то уж очень мерзко.

А чуть позже Стелла подобралась к одежкам какой-то селянки, беспечно развешенным для просушки прямо на кустах у побеленной хижины, и стянула длинную сорочку с вышивкой – по всей видимости, не ночную. Такого добра в мое время, как помню, не водилось. Кисет с двумя монетками, предназначенный в уплату, мы повесили на ветку рядом с остальным тряпьем.

Интересное дело! Я полностью сохранил способность охотиться в одиночку, как раньше, до появления моей ведьмочки, но к этому прибавился ее дар действовать по наитию. Интуитивно… Слова из разных эпох путались на языке. Может быть, оттого и всплыло наверх умение думать не головой, а нутром?

– Надеюсь, нас поймут правильно и не заклеймят меня как воровку, – произнесла моя Стелламарис на хорошем вестфольдском диалекте.

– В прошлой моей жизни таким пустяком можно было и не отделаться, – ответил я.

– Ну да. Кража добра ценой свыше одной золотой марки карается усекновением татевой руки, правой или левой по его выбору, – процитировала она.

Тут я догадался, что у нас прорезалась одна лингвистическая способность на двоих. И это касалось не только языка, судя по тому, как она быстро усваивала законы этого мира. Специфические законы, однако…

– Платьишко того явно не стоило, – утешил я. – И на ночевку в трактире, пожалуй, теперь не хватит.

– Где ты видишь трактир, чудак! Что впереди, что позади – луга да рощицы.

Верно. И море великолепного сельского воздуха – хоть ножом цепляй и на хлеб намазывай. Только вот ни ножа, ни хлеба…

И где мы? Не в Вестфольде, скорее во Франзонии, подумал я. Такие черно-желтые лапки и восьмерные кресты, что на Стеллином подоле, наши крестьянки вышивать не станут. У них куда лучше райские птицы да рог изобилия получаются.

Пока я размышлял, моя подруга принюхивалась по сторонам, вертя изящной рыжей головкой. Она почти не изменилась по сравнению с рутенской жизненной формой, разве что конопушки на носу объявились.

– Ага, моя ведьмочка что-то такое почуяла, – улыбнулся я. – Случайно, не колечко с морионом?

– Лошадей. Конский пот – он за версту шибает. Ну, за милю… – поправилась она.

И потянула меня в ту сторону.

«Золотистая» соловая кобыла с опущенным поводом, который волочился за ней по траве, была одна-единственная. Зато убрана весьма богато: высокое седло с широкими крыльями, обтянутое рыжеватой тисненой кожей, вальтрап очень тонкого бежевого сукна, позолоченные стремена, элегантные седельные сумки… Всё выдержано в одной гамме – в тон редкой масти.

– Красотища какая. Нет, ты прикинь, как я буду на ней верхом смотреться! – тихо возопила моя звездочка.

– Много хуже, чем на высоком помосте под самой петлей, – флегматично добавил я. – Присвоение особо ценного имущества, конокрадство и сокрытие возможного убийства.

– Сразу видно професиональный… – вознамерилась она съязвить и тотчас осеклась. – Ты почем знаешь про убийство, Хельм?

– Гляди. Сзади слева на седле петля, на попоне вмятина. Шпага или меч. Куда он делся? Путлища стремян подвязаны. Значит, хозяин расположился на короткий отдых. Сумы предназначены для дальней дороги – а оголовье простое, без железа и лобного ремешка. С таким только на леваду перегонять. Значит…

– Переняли вместе с грузом, – кивнула Стелла.

– До того убив или ранив владельца, который хотел оказать сопротивление разбою. Похоже?

– Н-ну… Да, наверное. А еще хитрая зверюга, прежде чем удрать, подождала, пока кабальную узду сменят на легкий недоуздок.

Тем временем кобыла подошла к моей ведьме и доверчиво обнюхала ей распущенные волосы.

– Хельм.

– Что тебе?

– За доставленную им в целости лошадь родичи хозяина не пенькой должны заплатить. И не… как это… батогами. А марками.