В Москве в свои восемьдесят лет я не получаю и пятой части тех натуральных и ненатуральных социальных льгот, которые получает мой брат-близнец, живущий в Лондоне. О реальных размерах наших пенсий не приходится и говорить. Ученые в России получают в реальном выражении вдесятеро меньшие пенсии по старости, чем ученые того же уровня в Англии. За большую часть своих натуральных и иных льгот британцы благодарят лейбористские правительства. Но некоторые льготы были введены здесь и консервативным правительством Маргарет Тэтчер.

Разнообразные системы натуральных социальных льгот имеются во Франции, Испании, Италии и особенно в Германии. Натуральные льготы сочетаются здесь с денежными выплатами, которые преобладают в категориях малообеспеченных семей. Нередко людям предоставляется выбор. Какая-то минимальная помощь предоставляется в большинстве западных стран и тем пожилым людям, которые не имеют права на пенсию, например, иждивенцам или недавно приехавшим сюда на постоянное жительство. Во всяком случае никто не требует на Западе всеобщей отмены или «монетизации» всех натуральных льгот.

Законопроект о монетизации натуральных льгот в России, представленный в июне 2004 года для предварительного изучения в комитеты Думы, вызвал настолько обширную критику, что изложить даже самые важные возражения можно лишь очень конспективно. Поражал даже объем предложенного законопроекта – он изложен более чем на семистах страницах и предусматривал отмену или перелицовку ста пятидесяти пяти ранее принятых законов, включая и очень сложные законы об отношениях между бюджетами регионов и Центра. История отечественного законодательства еще не знала примера столь объемных законодательных перемен, реализуемых в одном пакете. При этом речь шла о столь разных категориях и группах людей, что мало кто мог понять – каким может быть механизм реализации этого законопроекта в жизнь. Слепые и глухие дети, вполне здоровые доноры, крепкие ветераны чеченских войн, сельские учителя, инвалиды войны и Герои СССР и России различались для составителей нового закона лишь размером полагающихся им денежных выплат.

Общее отношение новых российских либералов ко всем категориям льготников поражало цинизмом, проступавшим через строки данного документа: все эти люди рассматривались прежде всего как обуза для бюджета, которую все еще приходится нести из-за огромного количества воспитанных при социализме иждивенцев. Как писал в журнале «Итоги» Олег Одноколенко, «принципиальное отличие новой социальной бухгалтерии от старой дает основание назвать закон о монетизации льгот документом, засвидетельствовавшим полную и окончательную ликвидацию социализма и его остаточных признаков на всей территории Российской Федерации» [92] .

Первоначальный вариант законопроекта о монетизации социальных льгот был предложен для обсуждения на одном из заседаний Государственного Совета – совещательного органа при Президенте РФ, составленного из губернаторов и президентов национальных республик. Этот проект был удручающе несовершенным, и он подвергся резкой критике как членов Государственного Совета, так и печати. Особенно решительно выступили против новых инициатив правительства мэры Москвы и Санкт-Петербурга Юрий Лужков и Валентина Матвиенко. Речь шла в первую очередь об участниках Великой Отечественной войны и людях, награжденных знаком «Жителю блокадного Ленинграда». Таких «блокадников» осталось в живых немногим более 200 тысяч человек, и «это не те люди, – как сказала В. Матвиенко, – на судьбе которых можно ставить социальные эксперименты».

Все обратили внимание и на крайне низкий уровень компенсаций, которые предлагались российским инвалидам. На конец июня 2004 года в России имелось более одного миллиона инвалидов первой группы, то есть людей полностью нетрудоспособных. Около 6,8 миллионов граждан страны имели инвалидность второй группы, это были люди, частично потерявшие трудоспособность, инвалидов третьей группы насчитывалось около двух миллионов человек. Это люди, здоровье которых потерпело ущерб, но трудоспособность которых пострадала мало.

Новый закон предлагал изменить саму квалификацию этой категории людей, заменив группы инвалидности степенями потери трудоспособности, которых должно быть также три. Но самой тяжелой должна была стать теперь не первая, а третья степень, а самой легкой – первая степень, компенсация по которой устанавливалась в размере 300 рублей, то есть около 10 долларов. Мало кто мог понять, зачем нужно вводить в срочном порядке новую классификацию инвалидности. Всех, однако, напугала сумма в 300 рублей – за «первую группу», которая считалась до сих пор самой тяжелой. Крайне встревожены были и родители детей-инвалидов, которых в России более 600 тысяч. Для слепых детей в Москве имеется несколько специальных школ, куда их возят с сопровождением и бесплатно. Все учебные пособия они получают по низким льготным ценам. Теперь вместо всех этих льгот им предлагалась компенсация в 600 рублей.

Особенно циничными и недостойными выглядели рекомендации правительства насчет Героев СССР, Героев России, Героев Социалистического труда и полных кавалеров четырех орденов Славы. Этих людей в стране на конец июня было всего 4,2 тысячи человек. Натуральные социальные льготы для них были очень значительными, однако ни общество, ни сами герои войны и труда не рассматривали эти льготы как пособия «для нуждающихся». В них видели даже не социальную помощь, а признание их заслуг и знак внимания к их подвигам. Между тем, правительство предлагало теперь заменить все льготы российских героев денежной компенсацией в три тысячи рублей в месяц. Отменялась даже такая льгота, как похороны за государственный счет, но сохранялась льгота на бесплатную установку памятника на могиле. Что сказали бы граждане Франции, если бы правительство и президент страны заменили все многочисленные льготы для кавалеров ордена «Почетного легиона» на денежную компенсацию в 100 евро! Возражали против нового законопроекта и жители российских северных территорий.