Шрифт:
— Ничего не знаю...
— Кстати, зачем-вам понадобились доллары! — Ляпунов положил руку на саквояж.
— Там нет никаких долларов! — визгливо выкрикнул Ивасьян.— И вы это отлично знаете. Несколько лент зубного золота — это не доллары!
— Отлично. Где спрятали золото?
Тигран Вартанович открыл рот, оторопело глядя на Ляпунова. Вскочил, рванулся к саквояжу, трясущимися руками распахнул его. Саквояж был пуст. Значит, они не нашли! А он, старый дурак, выболтал сам! Ивасьян скрипнул зубами и упал на свой стул.
— Где золото? Как вы, очевидно, понимаете, говорить придется, господин поручик!
— Вы что? — снова подскочил Тигран Вартанович, сжимая кулаки.— Да как вы смеете?..
— Смею. Федоров назвал вас поручиком. Это и заставило вас отнестись к нему с доверием. Форточка была открыта, и техничка все слышала. Она подводила в это время фундамент вокруг здания! Разговор ваш о Сапиеве был более чем подозрителен. И, к вашему сведению, Федоров — вовсе не Федоров, а фальшивомонетчик и авантюрист, неудавшийся художник в прошлом...
— Нечего шить мне дело! — заорал Ивасьян, перестав сдерживаться.— Мало ли кто как меня назовет! Это не основание!..
— Верно. Но в вашем личном деле — странный пробел. С 1919 по 1921 год. Справки за эти два года о вашей работе в Фастовском райотделении милиции — чистейшая липа!
— Это еще надо доказать!
– -Завтра-послезавтра вам будут предъявлены доказательства. Наконец, еще одно: Муталиб Акбашев...— Ляпунов сделал намеренную паузу. Тигран Вартанович замер, но не сдвинулся с места.— Акбашев вчера пытался бежать за границу на иностранном судне...— Ляпунов снова помедлил, соображая, все ли говорить Ивасьяну. Беда в том, что Акбашеву по дороге из порта в город удалось бежать. Вот уже сутки как его ищут.
— Еще вопрос,— продолжал Степан Степанович.— Если не ошибаюсь, Акбашев — личность вам не безызвестная?
Лицо Ивасьяна исказилось.
— Один, значит, хотел, подлая тварь,— очень тихо сказал он.
— Один. Воробьева перед тем, как ее задержали, успела дать ему знать о вашем аресте...
Дыбагов сидел молча. В глазах его было страдальческое выражение, будто он мучился зубной болью.
«Хороший ты человек, Асхад Асламурзович,— подумал Ляпунов, бросив взгляд в его сторону...— но нельзя быть таким близоруким...»
— Будете говорить? — равнодушно спросил Степан Степанович Ивасьяна.
— Да,— махнул тот рукой — Пишите...
11. КТО ТАКОЙ ГАЗИЗ?..
Часа в три ночи Жунид неожиданно проснулся. Это случилось с ним в первый раз за все время его оперативной работы. Несколько минут он лежал неподвижно, еще весь во власти какого-то назойливого видения, преследовавшего его во сне. Потом снова закрыл глаза, пробуя вспомнить, но не сумел.
Он лежал на деревянной раскладушке в доме Махмуда Коблева. В углу, на тахте, храпел Дараев. Жуниду вдруг захотелось бросить в него чем-нибудь, но он сдержался и, потихоньку встав, оделся и вышел во двор.
Ночь стояла тихая и темная. Ни одной звезды. И совсем тепло. Не похоже, что средина октября.
В конюшне заржала лошадь. Жунид беззвучно засмеялся. Ну конечно. Во сне его преследовал один и тот же кошмар: скачущий прямо на него вздыбленный конь с одним огромным глазом во лбу. Жунид увертывался от него, пытаясь бежать, но ноги увязали в жидкой трясине, доходившей ему до колен...
— Черт побрал бы этого одноглазого мерина,— негромко выругался он и достал папиросу. Ему надоело постоянно клянчить у Дараева, и вчера он купил в сельпо пачку папирос, решив, что бросит курить позднее, как только развяжется с чохракским делом.
Он присел на ступеньку крыльца и, затянувшись, пустил дым вверх, в черное, пустое небо.
Странно: спал как будто мало, а чувствовал себя гораздо бодрее вчерашнего. Может быть, стоит подумать, пораскинуть мозгами?
Несколько минут он колебался. А может, вернуться в дом? Утро вечера мудренее...
Потом вспомнил, что в комнате его опять ждет дараевс-кий храп и, решительно поднявшись, зашагал к калитке.
Аул спал. Лениво и сонно тявкнула какая-то собачонка и, не встретив поддержки у других своих аульских сородичей, успокоилась.
Жунид вышел к реке и медленно побрел вдоль берега.
Если бы было светло, он достал бы сейчас свою записную книжку. Впрочем, иногда даже лучше обойтись без нее. Разные, не стоящие внимания мелочи не будут путаться под ногами.
Итак, что ему было известно и что изменилось после отъезда из Краснодара?