Шрифт:
— Демагог,— сказал Вадим, и это прозвучало как ругательство.
... В одноэтажном саманном доме районного отделения милиции горел свет. Всадники привязали лошадей к коновязи и вошли в кабинет начальника. Коблев остался в приемной.
Начальник отделения Хаджиби Туков разговаривал с высоким черноволосым мужчиной в милицейской форме.
— Здравствуйте, здравствуйте,— поднялся Туков,— давно вас поджидаю. Он поочередно пожал им руки.
Шукаев знал, что перед ним сидит человек, которого полтора года назад повысили в должности, переведя из Краснодара сюда, в Насипхабльский район. Место Хаджиби Тукова и занял в угрозыске Жунид.
Отослав Стоявшего в стороне дежурного милиционера, Туков снова заговорил, почему-то избегая взгляда Шукаева.
— Мы вам очень благодарны. Я уже знаю, что вы напали на след гиагинских лошадей. А одна даже нашлась...
— Видите ли,— мягко перебил Жунид.— Люди, которых мы подозреваем в похищении коней из станпо, возможно, замешаны и в налете на конеферму в Чохраке.. Так что я прошу вас держать меня в курсе всех событий, которые могут быть связаны с обоими делами...
— И мы хотели бы просить вас откомандировать нам в помощь вашего участкового Коблева,— добавил Дараев...
— Людей не хватает,— развел руками Туков,— но что же поделаешь. Нельзя отказать областным работникам. Берите моего Махмуда.
— Спасибо,— сказал Жунид. Ему не понравился Туков. С лица не сходит улыбка, а глаза холодные и неприязненные. Однако они сюда приехали не ради того, чтобы завоевывать расположение начальника милиции.
— Чем еще могу помочь? — спросил Туков.
— В Насипхабле живет некий Газиз Дзыбов. Что вы можете сказать о нем?
— Довольно темная личность. Отец белогвардейский полковник, убит в двадцатом году. Мать — простая крестьянка. Газиз как будто внебрачный сын. Определенных занятий не имеет. Часто ездит. Подозреваем, что спекулирует, но пока не попадался...
— Он сейчас в ауле?
– Да.
— Ну что ж, спасибо. Завтра займемся им. Кстати, мы могли бы переночевать здесь, в отделении?
— Разумеется. У нас есть специальная комната. Четыре койки.
— Богато живете,— улыбнулся Дараев.
Туков вдруг бросил испытующий взгляд на Вадима Акимовича.
— А вы оба давно из Краснодара?
— Да уже несколько дней.
— Значит, ничего не знаете?
— О чем?
— Ивасьян арестован!
Начальник отделения сказал это торжествующим тоном И при этом снова выразительно посмотрел на Дараева. Вадим понял.
— Если вы думаете, что меня это известие должно взволновать больше, чем вас, то ошибаетесь,— спокойно сказал он.— А за что же?
— Взятка, связя с контрабандистами а еще.. Всех подробностей я не знаю...
— Проводите нас на ночлег, если можно,— попросил Жунид. Его начинало тяготить общества Тукова. С первых же минут разговора он вызывал антипатию.
... Через полчаса они уже лежали в постелях. Коблев мгновенно заснул, а Жунид и Вадим болтали. Это был первый их вечер, когда они разговаривали по душам, откровенно и просто, как это умеют мужчины. Жунид больше слушал и мысленно сопоставлял то, что рассказывал Дараев, со своим собственным житьем-бытьем. У Вадима было совсем другое. Жену он, видно, очень любил, и она платила ему такой же глубокой привязанностью.
Они долго не спали. Наконец Жунид заворочался и вздохнул.
— Я надоел тебе? — спросил Дараев.
— Что ты. Просто я тебе немножко завидую...
— В чем же?
— Не ладится у меня с Зулетой, Вадим.
Дараев был первым, кому Жунид без утайки рассказал все...
Газиза Дзыбова, действительно, можно было назвать красивым. Чуть выше среднего роста, стройный, с густыми вьющимися волосами и атлетическим торсом, он принадлежал к числу тех мужчин, которые отлично осведомлены о своих незаурядных качествах и знают себе цену.
Жунид почему-то сразу представил себе Газиза в роли Дон-Жуана. Выразительные черные глаза, обрамленные густыми ресницами, при случае могли принимать томно-разочарованный вид, как известно, магнетически действующий на девиц определенного сорта. Нос — прямой, с едва заметной горбинкой. Высокий лоб, красиво очерченный рот с полными чувственными губами. На подбородке — ямочка. Кожа на лице — белая, гладкая, как у юноши.
Одет он был по тем временам франтовато. Темно-синие бриджи, вправленные в новенькие хромовые сапоги, такого же цвета гимнастерка, туго перехваченная широким армейским ремнем.