– Ну и пусть, – упрямо возражает Героиня. – Зато без всяких там ваших писательских штучек – простенько и радостно.

– Но давай хотя бы он заболеет какой-нибудь смертельной болезнью, а ты будешь его выхаживать?

– Еще хуже идея! Чего это молодой мужик с деньгами заболеет смертельной болезнью? И почему его должна выхаживать я, а не врачи?

– Ладно. А если самолет, на котором он будет возвращаться с Канн, потерпит крушение? Он выживет, но никто не будет об этом знать. Представь, твой собственный принц будет ползти как Алексей Мересьев много дней по лесу, обессиленный, но подгоняемый желанием вернуться к тебе. Потом будет добираться пять лет автостопом, потому что и документы и кредитки останутся в сгоревшем самолете. Тебе вообще не придется ничего делать – только ЖДАТЬ ПОКА ОН ВЕРНЕТСЯ! Как тебе такая идея?

– Отвратительно! Ты что и вправду думаешь, что я буду ждать пять лет? Мне что делать нечего?

– Но ты же его любишь?

– С чего ты взяла? Василий, не спорю, красивый, романтичный, богатый, но… Я поняла, что хочу добиваться всего в этой жизни сама! Мечты и реальность разные вещи, ты писатель и должна бы об этом знать! Рано мне еще думать о замужестве, лучше я буду изучать экономику и стану второй Маргарет Тетчер.

– С каких это пор ты, Иванса, стала такая рациональная. Тебе же один час отроду!

– С этих самых пор, романистка ты моя, героини взрослеют быстрее, чем реальные девушки, просто потому что так желает писатель. Не будешь же ты, в самом деле, пять лет писать одну книгу. Нет! Мне уже три минуты как совсем неинтересно в твоих амурных придумках участвовать. Давай сюжет нормальный придумывай: о сильной, креативной, успешной бизнес-вумен. Пусть это будет детектив. Пусть в моем офисе будет совершено убийство, а я его блистательно раскрою, а следователь по этому делу будет в меня безнадежно влюблен, но я буду холодна… до конца книги…

– Но я не умею писать детективов…

– Ну знаешь, умею – не умею! А я не могу больше этого терпеть и ухожу! Придумывай для своих амуров другую Героиню, а я пойду к соседу твоему. Он хоть и на печатной машинке строчит, но классные детективы пишет. Сейчас как раз новый начал и Героиню придумывает! Прощай, любовь-морковь… Ха-ха-ха!!!!

Вот и все. Конец романа. В полном смысле этого слова… И вот так каждый раз, у меня во всяком случае… Может все-таки начать писать детективы?..

– Вижу, вы не местные, я тоже в свое время много путешествовал, – говорит старый как мои детские мечты лоточник. Он подошел к нам с Лялькой всего на полчаса позже, чем мы сделали первый шаг по раскаленным камням этого небольшого, даже по меркам среднестатического поселка городского типа, курортного городка. – Не желаешь ли купить сувенир, милая? – обратился он к Ляле.

– А что у вас есть интересного? – с самым серьезным видом кивает моя малышка.

– Посмотри сама, – предлагает он, снимает с шеи кожаный ремень, на котором крепится лоток и ставит перед Лялькой.

На его шее и плече явственно проступает бордовый влажный след от ремня. Мне же приходится отодвинуть ее мороженое на другой край стола. Впрочем, она все равно уже потеряла к нему интерес. Еще бы – сразу столько привлекательной блестящей и не слишком дорогой мелочи, сосредоточенной в небольшой прямоугольной коробке размером с лист ватмана, она до сих пор никогда не видела. Даже ее немаленькая коробочка с бижутерией и цветными стеклышками от разбившегося калейдоскопа и моя коробка с акварельными карандашами, пастелью и восковыми мелками (последнее время руки до рисования не доходят – работа, блин), даже близко не дотягивает до этой роскоши. Я могу быть спокоен за этого шебушного ребенка еще как минимум два часа. Ровно столько ей понадобиться, чтобы перебрать сокровища лоточника и еще примерно около этого, чтобы выбрать из них одно. А я-то волновался, что она даже кофе мне выпить не даст – с самого вокзала к морю тянула.

– Да пусть порадуется ребенок, – измучено выдыхает пожилой лоточник.

– Да вы присядьте, – улыбаюсь я. – Устали наверное по такой жаре…

Да и к тому же я думаю, что это надолго. Хотите лимонада?

– Не откажусь, – благодарно кивает он.

– Так вы много путешествовали? – спрашиваю. Просто так. Не молчать же.

– Да уж, – отвечает старик и на его лице появляется мечтательная улыбка, жаль, что она сразу же и пропала. – Я был ассистентом капитана на огромном прогулочном лайнере. Мы были друзьями и частенько, когда судно останавливалось на ремонт в каком-нибудь порту, отправлялись на прогулку по городу. Иногда даже за пределы и в соседние города, если экскурсии планировались на несколько дней кряду. Хорошее было время. Именно оттуда я все эти мелочи и привозил. Жене, но она умерла, а многие из них так и остались даже не распакованными. Решил продать вот, потому что натыкаюсь на них в доме и слез сдержать не могу, а ни внуков ни внучек у меня нет, да и наверное уже не будет. Сын – законченный холостяк, ему уже пятьдесят, а все в мальчишках бегает.

– Ясно.

– Папа, смотри, – взвизгивает Лялька и показывает мне удивительной красоты металлическую гребенку. Гребень Ундины и то – поскромнее будет. – Это гребень, если им расчесываться, то волосы будут густыми и шелковыми, хочешь, я тебя расчешу?

– Так у меня почти не осталось волос, зайка, – мягко возражаю своей восьмилетней малышке. Таки – правда, то, что не отняла природа, я сбрил не далее как две недели назад, все равно от коротенького ежика на затылке пользы никакой, а так хоть не жарко.