Или как можно избавиться от коктейля вины, тоски и злости – глубокого, методично грызущего мои внутренности иногда по ночам.

За то, что как мальчишка хлопнул дверью, уехал, не вернулся, не звонил. И не попрощался. За то, что хоронили отца чужие люди. А я весь из себя гордый и независимый попивал пиво в чужом городе, глядя на медленно тонущее в море солнце.

Странный день сегодня. Начался нескладно, прошел сумбурно, а под конец еще и это чудо… Если бы в перьях, а то в феске, бархатном пиджаке и брюках, старомодно заправленных в сапоги. Это в мае-то месяце. Говорит, что зовут Карл. Говорит, что знает как все исправить. Говорит, говорит, говорит…

Господи боже, откуда он взялся на мою голову?

Как раз когда он без спросу присел за мой столик, подмигнув мне, улыбнувшись краешком рта и уткнувшись в бокал с холодным пивом, я размышлял, а не поменять ли мне разом работу, место жительство и женщину – три слона, которые держат каждого человека на плаву мирового океана. Они какие-то болезненные и ненадежные слоники мои. Сами не уверены в себе и меня на дно тянут, вместе с черепахой. Ей-то хорошо, она водоплавающая…

И что за бред я несу?.. Теоретически не несу, а молчу, а значит правильнее – что за бред я молчу…

Карл между тем что-то рассказывает, но я почему-то не могу сосредоточиться на его словах. Почему-то вспоминается мой школьный товарищ – Васька. Ведь если бы не пьянка, закончившаяся тем, что я разбил его машину, мы до сих пор были бы лучшими друзьями, а сейчас так – еле знакомые. Да и он в начальники выбился, недосуг ему с нами, холопами.

А вокруг такая красота: солнце, каштаны цветут, барышни после зимы распоясались, из юбочек своих чуть ли не выпрыгивают. Немудрено – на таких-то каблучищах. Хорошо, все-таки, что я не зашел внутрь, а устроился на улице. Сижу теперь, надежно укрытый полосатым тентом «Кофейни на паяхъ» от ангелов и демонов, подглядывающих с небес.

Уже кажется отпускает, но знакомец мой теоретизирует по поводу прошлого и настоящего. И меня в свою философию втягивает. Он говорит, что прошлое пластично, будущее можно программировать и чего, мол, я такой грустный. А я не грустный. Только не сегодня. Я задумчивый. Может быть, еще пару минут и я бы нашел ответы на свои вопросы сам или придумал что-нибудь эдакое. Так ведь отвлекают. Не дают. Может судьба у меня такая?

Вот буквально позавчера встретился мне щенок, маленькое круглое чудище на подгибающихся еще лапках. Рыжий колобок. Любовался на него и радовался как в детстве. С той лишь разницей, что мне не нужно ныть: «пап, ну давай заведем собаку, ну пап, ну давай!»… и некому ответить: «вот станешь взрослым и ответственным, тогда и заведем!» Трепал его за ухом, чесал ему брюшко, уже хотел домой вести. А тут мужик какой-то: подскажите то, подскажите это. Отвлекся – и нет пса. Искал его, звал – без толку. Он от дедушки ушел, он от бабушки ушел…

И как это мое прошлое изменить можно, а? Я вас спрашиваю, господин Карл!..Жаль, что не вслух. Вдруг бы ответил.

У меня много сожалений больших и еще больше маленьких, навроде щенка давешнего. Может быть, из-за них и сложно стать счастливым балбесом как в двадцать? Ведь у того балбеса все получалось, он все мог, он был почти богом. А в какой-то момент взял и куда-то делся. И носу не высовывает из того места, куда пропал. А я… ну что я… я живу – единственная главная вещь, доступная моему пониманию последние пятнадцать лет.

– Я знаю, как все изменить, – снова говорит Карл.

На этот раз его слова доходят до моего понимания. Все лишние мысли куда-то пропали, я чист и готов воспринимать новое.

Был в моей жизни период, когда я занимался йогой. Ведущая там была – ох… Я все никак не мог решиться подойти, предложить познакомится поближе. Она была такая… как море в штиль. Светлая. Спокойная. Уверенная. Одинокая. Еще одно мое сожаление.

Оммм….

Снова ни одной мысли…

По опыту знаю, что подобного состояния можно достичь после медитации или десятиминутной дыхательной гимнастики, а здесь, сейчас, да еще в моем состоянии… странно. Мелькнула мысль, что Карл меня гипнотизирует, но сразу куда-то пропала. И я, как говорят, весь обратился в слух. В слух, говорю, а не в добра молодца. ВЕСЬ. ОБРАТИЛСЯ. В. СЛУХ.

– Я подарю вам единственную и неповторимую машину времени, хотите? – спрашивает Карл. Он уже допил свое пиво, но не спешит заказывать второй бокал.

– Конечно хочу, – ухмыляюсь. Машина времени, как романтично! С легкой руки Герберта Уэллса и его последователей в отечественном и зарубежном кинопроизводстве сей аппарат долго был панацеей чуть ли не от всех бед. И кажется сейчас это звукосочетание уже не вызывает энтузиазма ни у режиссёров, ни у зрителей. У меня тем более не вызвал. Но Карл продолжает, его по-моему нисколько не смущает выражение скептицизьму на моей физиономии:

– Каждое сказанное нами слово на долю секунды возвращает нас назад во времени, в момент, кода мы первый раз его услышали и осознали. Главное вспомнить где, когда и какое, моргнуть не успеете, как окажетесь в прошлом, – серьезно говорит он и многозначительно замолкает.

Я, стало быть, должен переварить информацию и поаплодировать. Так и делаю, зачем обманывать ожидания хорошего человека, даже если он явно не в адеквате.

– Вы зря мне не верите, – улыбается Карл. – Впрочем, как хотите.