Вскоре после того, как история о Каспере впервые появилась в газетах, со мной связался один мужчина. Вот что он писал:

Дорогая Сью!

Я с интересом читаю истории о вашем милейшем питомце. Некоторое время назад я жил в небольшом американском штате и работал учителем. Когда я туда переехал, на школьном дворе обитала малюсенькая бело-рыжая кошечка размером с котенка, и учителя не знали, что с ней делать. Школу, в которую я устроился, сейчас бы назвали «школой для детей с проблемами в обучении»: в то время мало кого беспокоили формулировки, и порой отсутствие подобного беспокойства не шло детям на пользу. Ученикам нравилась эта кошечка, но два преподавателя были особенно категоричны и считали, что в отношении нее должны быть приняты какие-то меры. С помощью споров, которые велись вокруг нее, я гораздо больше понял о школьной политике, чем мог бы узнать за долгие годы там. Директриса назвала кошку Бетси в честь своей любимицы детства — и тот факт, что некоторые учителя отказывались звать кошку по имени, был ясным свидетельством того, что они не любили директрису. Споры о судьбе Бетси велись в течение всего моего пребывания в школе — то есть почти четыре года. Я видел только одно: как радуются дети с аллергией, или те, кто по каким-либо другим причинам не могут завести питомцев, когда рыжая кошечка бежала через весь двор к ним навстречу. Я видел детей, озлобленных из-за жизненных несправедливостей, лица которых озаряла улыбка, как только они брали Бетси на руки. С ней они могли быть нежными, а она, казалось, знала наверняка, что именно требовалось этим детям. Я переехал обратно в Великобританию и так никогда и не узнал о судьбе Бетси, но почему-то Каспер, о котором я прочел в газетах, напомнил мне о ней. Держу пари, что вы даже не представляете, сколько ваш кот дарит людям любви и надежды. У меня самого сейчас есть три кота, и я не перестаю удивляться, насколько точно они знают, что именно нам необходимо. Мне кажется, что Каспер — «народный кот», и я уверен, что он чувствует, что именно требуется его попутчикам.

Джим, Манчестер

Мне бы тоже хотелось узнать о судьбе Бетси.

Все мои кошки всегда поддерживали нас и своих приятелей в трудную минуту, и у меня не было оснований полагать, что Каспер чем-то отличался от остальных. Я очень гордилась тем, что мой кот сплачивает семьи и радует тех, кто встречает его каждый день.

Я по своему опыту знала, что кошки могут поддерживать человека в беде. За год до того, как мы взяли Каспера, Крис очень плохо себя чувствовал, и мы были почти уверены, что у него камни в почках. Однажды утром перед работой он заехал к доктору, чтобы сдать анализ крови. Результат был готов уже к вечеру — поскольку результаты оказались очень серьезными.

Ему велели немедленно отправиться домой, а к середине следующего дня приехать в гематологическое отделение нашей местной больницы. Я не понимала, почему его послали туда из-за камней в почках. Мы поспешно отправились в больницу. В диагнозе мы были уверены — все симптомы указывали именно на эту болезнь. Как только мы прибыли, Криса вызвали к специалисту, который сообщил нам, в чем было дело.

— Мне очень жаль, — сказала доктор. — Такое всегда сложно сообщать. У вас лейкемия.

Услышав это, я обернулась и посмотрела на стену. С кем она разговаривает? Не с нами же, в самом деле? Да нет, мы здесь, потому что у Криса камни в почках. Ей нужно собраться, думала я, все проверить, убедиться, что у нее верные записи. Лейкемия? Это же рак. У Криса точно не может быть рака, я уверена.

Но за нами никого не было, и она разговаривала с моиммужем. Это был его диагноз, и мы оказались одни во всем мире, как только она произнесла эти слова. В точно такой же ситуации оказывались множество людей, и они наверняка чувствовали себя так же одиноко, как и мы. Вокруг произносят фразы, и нет человека, который хочет, чтобы эти слова относились к нему или к близкому: хронический миелоидоз, онкология, химиотерапия. Все эти слова несут в себе столько смысла. Когда ты слышишь, как их говорят человеку, с которым ты делишь свою жизнь, это подобно взрыву бомбы. Ты мечтаешь, чтобы время можно было повернуть вспять — отмотать на недели или месяцы назад, до того момента, как было произнесено слово «рак».

Я работала в системе медицинского обслуживания многие годы и, думаю, знала бы, как поддержать кого-то другого, но теперь речь шла о Крисе. Он был человеком, который изменил мою жизнь, сделал меня счастливой и позволил мне стать такой, какой я всегда хотела быть. Он был рядом со мной, когда я волновалась из-за собственного здоровья, и всегда был таким хорошим. Возможно, все начинают думать, как несправедлива жизнь, когда такое случается, и, естественно, никто не заслуживает рак, но разве Крис хоть раз причинил кому-нибудь вред? Мы столько всего пережили за все эти годы, что подвергать нас еще и этому казалось актом невыразимой жестокости.

Мы никогда не думали, что у Криса может быть лейкемия. В тот день мы приехали в больницу, чтобы получить подтверждение нашего диагноза — камни в почках. Выяснилось, что когда Крис был у терапевта (всего лишь накануне, но казалось, что с тех пор прошла вечность), размер его печени в три раза превышал норму, — это является первым симптомом такого типа рака. Показатель белых клеток в его крови достиг ста пятидесяти вместо полагающихся пяти. Если бы он не обратился к врачу, он бы скончался в ближайшие полгода. Теперь у него появился шанс выжить, но для этого требовалось приложить серьезные усилия.

Наступил ужасный период. Крису нужно было сделать биопсию костного мозга, получить его образец — а это было очень болезненно, — кроме того, постоянно приходилось сдавать анализы крови. На самом деле ему пришлось сделать пять анализов костного мозга за год. Вначале его организм не реагировал на химиотерапию и уколы, и консультант отправил нас к специалисту в Хаммерсмит, чтобы узнать о существующих вариантах лечения. Они не были оптимистическими, однако этот специалист зародил в моей душе лучик надежды. Существовал курс лечения новым лекарством, которое демонстрировало превосходные результаты во время опытов в США. Тем не менее его не было в списке разрешенных лекарств в нашей стране. Нас отправили домой, снабдив информацией об этом препарате и сообщив, что, по мнению консультанта, это был единственный шанс Криса на спасение. Если нам не удастся получить доступ к этому лекарству, вряд ли можно будет предпринять что-либо другое.

Крис отправился к своему первому консультанту, и тот сообщил, что считает маловероятным, что местные власти выпишут рецепт на заказ этого препарата. Он стоил более 17 тысяч фунтов в год, и в бюджете просто-напросто не было таких денег. Я была вне себя от ярости, но что мы могли поделать?

— Переезжайте в Шотландию, — посоветовал нам доктор. — Там это лекарство раздают как конфетки. Тем временем я отправлю запрос местным властям, посмотрим, что они скажут, но я действительно считаю, что шансов не много. Мне очень жаль.