И действительно, он уже не раз примечал, как бывший объект насмешливых "детских" забав, повысив и для себя неожиданно свой незадачливый статус, далее словно изо всех сил поспешает сполна компенсировать прежние мытарства... Нечто подобное, впрочем, Игнат наблюдал неоднократно впоследствии и в мире взрослых, когда "взрослые" забавы внешне, вроде бы и совершенно другие, но по своим первородным причинам и по сути глубинной те самые... Те же самые, "детские".

2

КРАСИВО, ВЕЛИЧЕСТВЕННО... и про свиней.

"Время, когда люди не будут убивать друг друга и животных, рано или поздно настанет, иначе и быть не может, и он воображал себе это время и ясно представлял самого себя, живущего в мире со всеми животными, и вдруг опять вспомнил про свиней, и у него в голове все перепуталось.

...ведь если их не резать, то они размножатся, знаетели, тогда прощайся с лугами и огородами. Ведь свинья, ежели пустить ее на волю и не присмотреть за нею, все вам испортит в один день".

А.П.ЧЕХОВ. "ПЕЧЕНЕГ"

Небо, солнце, звезды. Земля, вода, воздух и еще многое, многое... Все это было до него, было сейчас, и должно было быть, должно было быть еще неведомо сколько.

Появился на свет он почему-то в огромной могучей стране, где вот уже больше, чем полстолетия "строили коммунизм". Так было до него, так было сейчас, так оно и должно было быть. -- так беззаветно и искренне он тогда верил.

То, что говорили о коммунизме в школе, то, что писалось о нем в книгах было красиво и величественно, Красиво и Величественно, как сама Правда.

Его беззаветная детская вера была естественным откликом юной, чистым листом выброшенной в "незнакомый лес", настежь открытой души на простые и понятные идеалы и лозунги. Его беззаветная детская вера была ясным отзвучием, пламенным следствием главной "особой" черты, той главной особой, доброй и светлой черты, что появилась у человека именно тогда, когда он стал человеком.

Красота и Величественность так завораживают, уносят подчас в ослепительный мир, уносят подчас в гипнотический радужный транс, зовут за собой на решительный праведный бой без оглядки. Красота и Величественность уносят настолько в блистательный ангельский мир, что даже и вспомнить порой на ходу неуместно, что помимо доброго и светлого в нашей душе притаилось властительно и нечто с другой стороны.

Красота и Величественность уносят подчас беззаветно настолько в мечтательный солнечный рай у волшебной хрустальной реки, что даже и вспомнить никак неуместно в душевных порывах прекрасных про безнадежно немытые рыла каких-то "свиней", пускай они даже и рядышком с чистой парадной лужайкой. Пускай они рядышком так, что и ближе нельзя, в своем собственном хлеву, самых разных мастей и размеров.

Мог ли Игнат хоть чуть-чуть сомневаться тогда?

Тогда в своем детстве?

В "лесу незнакомом, в оглядке растерянной"?

Он ведь если и верил когда-нибудь, верил вот так, по-настоящему искренне и беззаветно, то лишь тогда в своем детстве. И потому, наверное, теперь эта светлая райская музыка с кровавой отметиной ада на календарном октябрьском листке видится ему в чем-то по-настоящему "детской", а гениальные ее создатели, романтики света от детства и до последних минут ? в чем-то и детьми в тиши кабинетных домашних теплиц, но вне кабинетов всевластвуют тени.

* * *

А где-то далеко-далеко за непроницаемым "железным занавесом", словно на другой планете еще существовал совершенно другой мир.

Там и теперь было то, что было когда-то и здесь. Там и теперь были "богатые" и "бедные", там и теперь "человек человеку был волк".

– - Бедных так много. Неужели они там не могут прогнать своих богатых? -- никак не мог тогда понять Игнат. -- Неужели они не хотят быть счастливыми и тоже строить коммунизм? Чтобы у них тоже человек человеку стал друг, товарищ и брат?

КНИГА ВТОРАЯ

БИРЮЗОВОЕ ЛЕТО