И спал он неспокойно.

Время от времени хмельную призрачную мглу его сновидений пронзало волнующее трепетное воспоминание, и он пробуждался. Но не совсем, на мгновения... В эти неизмеримо короткие и бесконечно долгие мгновения бирюзовою радугой счастья уносили пленительно вдаль будущие новые встречи.

3

Романтика любви

Влюбляться Игнат начал почти с тех пор как себя помнит.

Вначале была Светланка, красивая строгая девочка с большими глазами. Дошколята еще, они тогда охотились вместе на огромных стрекоз в старинном парке, что на окраине поселка. Охота эта неизменно представляла собой и азартнейшее соревнование, и чаще всего побеждала она, расчетливая осторожная соперница. Тогда Игнат не понимал и даже не задумывался, что у него не так, как с другими девчонками, и что оно это "не так", но оно, безусловно, было. Будто жаром вспыхнуло ало лицо его, когда однажды Витька, тогда еще белобрысый въедливый мальчуган вдруг звонко ляпнул прилюдно, смешливо таращась и тыча на сторону пальцем:

– - Вон, гляньте, девка пошла, что Игнатик бегает!

В школе они учились в одном классе, несколько лет сидели за одной партой. Потом она как-то сразу пошла в рост, вытянулась вскоре на голову выше, словно ссутулилась даже. И вообще стала казаться вовсе не такой красивой.

Тогда он полюбил Наташу.

Та напротив маленькая была слишком уж веснушчатая, худенькая, с тоненькими смешными стебельками-ножками, но, подрастая из года в год, все хорошела и хорошела. Веснушки почти исчезли, в высокой стройной фигуре появилась очаровательная округлость.

– - Классная фигурка у Наташки! -- не раз замечал теперь повзрослевший Витька. -- Голливуд.

Ее улыбки, ее случайные взгляды ловил теперь в тайне Игнат. Потом, когда выросли, летними теплыми вечерами они часто сидели на низкой дощатой лавочке под старой раскидистой яблоней возле ее дома. Он то тихонько подсаживался ближе, то словно случайно касался руки, то что-то говорил, рассказывал... Но думал только об одном.

Как бы ее поцеловать.

А когда, наконец, лишь коснулся губами ее белоснежной щечки, то она даже не шелохнулась. Она только прошептала чуть слышно: "Не надо...", -- но словно для того лишь, чтобы что-то сказать.

И он стал целовать ее еще. У нее были холодные губы, холодное лицо, холодные руки, она глядела на него широко раскрытыми глазами, которые тоже казались холодными, и так было всегда. Прежде Игнат думал, что именно с поцелуев начинается большая любовь, но тут получилось как раз наоборот. У них закончилось быстро и как-то совсем незаметно.

Каждый год к ним в поселковую школу в девятый класс прибывало пополнение из окрестных деревень, где были восьмилетки. Каждый год первый школьный вечер с участием "новеньких" был самым интригующим, о нем говорили задолго, предвкушая знакомства, загодя выглядывая себе самых симпатичных. Игнат присмотрел себе сразу двух. Они были подружки и похожи, как сестрички-близнятки, обе были невысоки ростом, стройны, с живыми улыбчивыми личиками. Они всегда ходили под ручку вместе, и совершенно одинаково улыбались ему при случайных, но почему-то очень частых встречах.

"С которой пойти?" -- решал и никак не мог разрешить Игнат такую вот сложную задачу. Наконец, придумал самое простое: с той именно, что на предстоящем школьном вечере улыбнется ему первая. А чтобы не волочиться назад одному пустынной дорогой ночью из соседней деревни, да еще возле старого кладбища, уговорил дружка Витьку пойти со второй за компанию.

Дорога за поселком была не широкая, брусчатая, усаженная по сторонам молодыми стройными тополями. Шли скоро, Игнат немного поодаль и сзади. С самого начала он говорил много, говорил о кино, музыке, книгах, называл знаменитые имена.

– - А кто это? -- несколько раз переспрашивала она и снова молчала.

Тогда он решил действовать смелее.

– - А вот это не надо! -- сказала она строго, однако руки его с плеч, все же, не сбросила.

Далее почти всю оставшуюся дорогу шли почти молча. В молчании Игнат порой, словно в украдку заглядывал в близенький профиль, но она лишь серьезно, вдумчиво смотрела вперед. И тогда вдруг казалось, что его здесь и нет, и это вовсе не его рука томится уже довольно долгое время непонятно зачем на ее худеньком плечике. Вскоре рука так слежалась, примлела, что он бы охотно и сбросил, однако и это сейчас было сделать как-то очень неловко, не нарушив при этом невзначай ее тех самых, неведомых дум.

Зато впереди беседа не утихала.

– - Как хоть звать-то тебя? -- спрашивал бойко тоненький девичий голосок. 

– - Иоганн Кеплер! -- каким-то не своим, возвышенным голосом отвечал Витька.

– - Гм...а почему ты пошел провожать именно меня?

– - Ты меня интересуешь чисто как женщина!

Такой ответ, по-видимому, весьма озадачил, потому как и впереди на некоторое время наступило молчание. Однако вскоре беседа продолжилась, хоть и на прежний манер: она говорила, расспрашивала серьезно, а его дружок отвечал так, словно решил лишь попрактиковаться в какой-то своеобразной шутовской оригинальности.