– Да. А вы?

– Называй меня Кларисса.

– Я чувствовала ваш взгляд. Что вы хотели мне сказать, Кларисса?

Она не приблизилась, лишь прошептала:

– Только одно, Лира Диос. Запомни: тебе не дано самой выбирать путь. Не питай иллюзий. Ты инструмент.

– Зачем вы говорите это?
– насколько возможно холодно спросила охотница.

– Мне жаль, что ты оказалась в руках Дэви, - Кларисса ступила в тень, проглатывающую лестницу, и исчезла, но Лира расслышала её последние слова.

– Ты - погибель нашего мира...

В Зеркальной галерее охотница уселась прямо на пол и за час собрала сложный узор из осколков. Ветер то и дело засыпал её зеркальца снежной крупой, и Лира осторожно протирала их рукавом. За пределами жилища вампира бушевала январская буря, но девушке не было холодно. Став carere morte, она перестала чувствовать холод. Или это случилось с ней раньше, нечувствительность пришла вместе с одиночеством? Сейчас Лира не помнила этого.

Она не видела и не слышала появления Владыки, но почувствовала: он здесь. Не поворачивая головы, Лира спросила:

– Господин, кто такая Кларисса?

– Её называют Пророчицей. Что она сказала тебе?

– Что я - погибель мира.

Лира помолчала, но Владыка не отвечал. В своём узоре на полу она видела отражение вампира - изорванную острыми краями осколков стекла тень.

– Что она имела ввиду, Господин? Если ей дано прорицать, значит, я действительно...

– Нет. ...И да, и нет, - поправился он.
– Ты - не более чем нить, указывающая путь разрушителю мира. Можно литебяназывать погибелью?

Лира улыбнулась:

– В Бездне есть ответы на все загадки, Господин. Мне искать там?

– Я объясню, почему тебя назвали погибелью и нитью, но позже, - он уселся рядом с ней.
– Ты любишь это место, да?

– Больше всего в этом замке.

– А мои carere morte боятся Зеркальной галереи.

Лира переложила красивый, почти круглый осколок так, чтобы он заканчивал завитушку.

– Глупо бояться зеркал, - сорвалось с её губ.

– Ты, Низшая, ещё не скоро разглядишь за своим отражением в зеркале тень чудовища-carere morte. Но, когда это случится, разобьёшь зеркало взглядом, и с тех пор в каждом новом зеркале будешь видеть только отражение чудовища и коридор, уводящий в Бездну, за его спиной, - объяснил Владыка. Лира засмеялась:

– Я вспомнила, Господин! Избранный однажды сказал, что мне никогда не стать полноценным вампиром. Он увидел так.

– Что он мог знать, этот мальчишка? Я сразу увидел в тебе carere morte: красивую, сильную. Сколько крови ты пьёшь сейчас?

– Одной бутыли стабилизированной крови мне хватило на неделю.

– Ты вполне можешь растянуть её и на две недели. Не стремись раньше познать всю вечность. Сколько тебе лет? Восемнадцать? Шестнадцать?

– Шестнадцать.

– Ты ещё слишком юна для превращения в вампира. Много лет назад я запретил обращать не достигших двадцатилетнего возраста, - он усмехнулся.
– Теперь же, ради обращения охотницы, мне самому пришлось нарушить этот запрет...

– Я слышала о запрете Владыки вампиров ещё в Ордене, Господин. И уже тогда мне было интересно: почему именно двадцать лет?

– Это нижняя граница. Я считаю, бессмертие вовсе должно быть доступно только людям старшего возраста, тем, кто прожил большую часть жизни и оставил потомство. Прежде чем познать бессмертие, необходимо познать жизнь, иначе ты рискуешь быть пожранным Пустотой. Но, к сожалению, к бессмертию стремятся и совсем молодые, стремятся с удесятерённой энергией юности... и для них пришлось установить эту границу. К двадцати годам человек обычно способен мыслить самостоятельно.

Лира улыбнулась.

– Но вы сами едва ли обрели бессмертие в пожилом возрасте, Владыка, - хитро заметила она.
– Или вампиры молодеют с каждым столетием?

– Моё обращение было необходимостью, - кратко сказал он.
– А ты должна продержаться на черте, отделяющей Высшего вампира от Низшего, как можно дольше. Не стремись завтра же заполучить крылья. Твоё тело повзрослело, но твоя душа ещё ребёнок. Сначала вырасти это дитя.

– Да, Господин, - привычно согласилась она.