Шрифт:
Скручивает он цигарку:
«Затянусь-ка напослед.
Упряжь ли в порядке, гляну,
И пошли стучать подковы,
Лишь на рыжего я гаркну,
И — версты в помине нет...»
6
Искони живется славно
Края баловню — Горыни.
То в полях средь разнотравья,
То в лесах, где глушь черна,
Берега обходит плавно,
Вся как кубок, полный синей,
Свежей влаги, — хоть за здравье
Осуши ее до дна.
Гонит волны в хлипкой пене
Из дубравы и в дубраву,
В зной и стужу цвет меняя
Расторопных струй своих.
Шепчут боры: «Из владений
Наших что тебе по нраву?
Выбирай, Горынь родная,
Лучшее бери из них!
Травы здесь дерев ярчее,
И как шелк песок прибрежный,
Тень прохладою богата...
Босиком к тебе в жарынь
Изо всей округи жнеи
С шутками и с песней нежной
От рассвета до заката
Всё идут, идут, Горынь!»
Виснут над Горынью боры,
Всюду их разноголосье,
Солнце сучьями тугими
Заслоняют что есть сил.
И в волынские просторы
Всё летят, летят колосья
В посвисте ветров, какими
Бог Волынь благословил...
Морщится Горынь — чего-то
Ей желается; к ней вести
Мчатся с юга... Взоры жмуря,
В даль безвестную плывет...
Всю Горынь берет дремота,
Ей тепло и знобко вместе.
Прошумит в вершинах буря,
И яснеет небосвод...
7
День проездив, перед зорькой
Станут на дворе трактирном,
Лошаденок тихомолком
Распрягут, осмотрят кладь,
Вытянут по рюмке горькой,
Пирогом закусят жирным
И уже не знают толком,
Что еще им предпринять.
Что в трактире за духмяны!
Там в ломтях на стойке студень.
Мягкий, земляной, щербатый
Глиною посыпан пол.
С четвертью корчмарь румяный
Вертится среди посудин, —
Там и чувствуешь себя ты,
Будто бы в свой дом пришел.
Убраны коржи со стойки, —
Сбыту нет им, зачерствелым,
Пряник заперт в шкаф старинный.
«Ну, честной проезжий люд,
Хватим-ка еще настойки!
Что слыхать на свете белом?»
Отвечают с важной миной:
«Что? Живут да хлеб жуют...»
8
Люди в каждом городишке
Взад-вперед снуют жучками
Или же толкутся, стоя
В переулочках кривых.
Кто-нибудь, поймав вестишки
В суетне, в немолчном гаме,
Мчится, как дитя большое,