Отец, раненый в спину метким выстрелом лучника, истекал кровью на руках у Амира. Рыцарь-христианин с крестом из красной бархатной ткани на кожаной рубашке хотел добить раненого, но Амир, выучивший латынь за время пребывания неверных на земле Палестины, упросил пощадить отца. Взамен юноша пообещал рыцарю отдать все ценности семьи.

– Что ты можешь мне дать мальчик? Всё, что мне нужно, я беру вот этим мечом, - крестоносец выдвинул из ножен тяжёлый, в ещё не остывших пятнах крови клинок.

– Господин! Это – единственная вещь, которую не взять силой. Это – дар провидения, который даётся в руки только милостью судьбы или по воле Аллаха. Это лезвие когда-то была орошено кровью пророка Исы, а потом перешло к моему предку из рода Зайд. Клянусь пророком Мухаммедом, покровителем и учителем моего прадеда!

– О чём ты говоришь, жалкий оборванец?

В глазах крестоносца разгорался плохо скрываемый интерес. Он уже догадался, о чём идёт речь, но не подавал вида. Подъехавший ближе всадник с двуручным мечом за спиной засмеялся:

– Опять копьё? Как же, помню. Перед взятием Иерусалима такой же бред нёс один жалкий монах. Как же его звали, освежи Господь мою память?
– мечник почесал в раздумье висок, вспоминая…

– А имя ему было Пустынник, а по прозвищу - Простак, и пусть душа его успокоится с миром. Чудной был человек!
– рыцарь качнулся в седле, всматриваясь в лицо Амира.
– Но только вот этот агарянин на него ну никак не похож.

– Я говорю правду, - араб торопился, проглатывая и коверкая слова.

– Это хранится в семье, сколько я себя помню. Потом это прятал дед, прадед, отец его отца и дальше до начала времён. Маленький кусок железа приносит удачу на караванных тропах, на море и в песках, в торговле, в любви, жизни и смерти.

Крестоносец слез с лошади, присел перед Амиром.

– Может, и не врёт. Всё-таки здесь, - он повёл вокруг глазами, - Святая земля и всюду, куда ни кинь взгляд - пути Господа нашего Иисуса Христа.

Крестоносец встал на одно колено, мелко перекрестил крест на груди.

– А если я переверну тебя вниз головой и потрясу, как следует?
– рыцарь хитро и зло улыбнулся.
– Сдаётся мне, эта штука мигом выпадет в песок из твоего грязного халата, - латник откровенно издевался над пленником.
– Что скажешь?

– Если возьмёшь силой - копьё не простит, и Аллах покарает тебя ещё до наступления полуночи.

Амир чуть не плакал от отчаянья.

– Сделаем так, - крестоносец поднялся и стал садиться на лошадь.
– Отца мальчишки перевязать, оставив стрелу. Наконечник вытащим в замке. Потеря крови небольшая - Бог даст, довезём. Эй, кто-нибудь, привяжите мальчишку вместе с раненым к верблюду! Посмотрим, принесёт ли нам удачу во Франции ещё одна сомнительная реликвия. Кусок ржавого железа, найденный Простаком-Пустынником, не очень-то помог графу Тулузы в войне с еретиками. То они его били так, что перья летели из его старого шлема, то он их, если заставал врасплох. Но это случалось редко.

Крестоносец тронул шпорами коня.

– Смотри за мальчишкой в оба, - предостерёг он мечника.

– Мы что, возьмём его вместе с железкой на приём к королю Иерусалима? – мечник, поправив тяжёлый клинок за плечами, связывал арабов, усадив их на одну лошадь.

– Господи! На верблюда, я сказал!
– крестоносец крякнул с досады.

– Гуго, да ладно тебе. Сегодня – наш день. Пять лошадей с одного каравана агарян – неплохая добыча. А ведь ещё есть верблюды и груз. Не жадничай.

– Ладно, - сменил тон предводитель отряда. – Меня беспокоит другое. Посмотрим, будет ли милостив король. Я просил у него для нас мечеть Аль-Акса, письма к папе Римскому и королю Франции. Наша цель – создание Ордена! Давайте помнить о главном. Да поможет нам Бог в наших трудах и скромных желаниях!

– Вперёд, - махнул рукой старший из рыцарей всадникам с крестами на одежде.

Тот день Амир помнил до мельчайших подробностей. Он также помнил, как уже в Иерусалиме, в подаренной королём Гуго де Пейну мечети, он показывал кучке потных, грязных крестоносцев обретённую «чудесным образом» реликвию – половину наконечника копья, когда-то аккуратно разрубленного вдоль неизвестным кузнецом. Он помнил, как рыцарь схватил его сильной рукой за горло, тряся, как ветку финиковой пальмы. Он слышал его грубый, свирепый голос...

– Ты за кого нас принимаешь, мальчишка? Обмануть хочешь? Где вторая половина наконечника?

Но Амир разводил беспомощно руками и клялся своей жизнью:

– Не знаю, господин, хоть убейте - не знаю.

Девять конных рыцарей въехали в ворота города. За рыцарями в узкую арку под башней едва прошла повозка. Тяжело гружёная поклажей, она переехала зазевавшуюся собаку, задела огромными широкими колёсами выступ стены и прижала в нише группу испуганных крестьян. На повозке лежало ненужное в эту минуту оружие: щиты, копья, латы. В дырявые от долгого применения кожаные шкуры были завёрнуты железные треноги, чаны, глиняные миски и другой нехитрый скарб. Сверху на тюках сидел смуглый юноша в странной восточной одежде. Голубые глаза казались огромными и дикими на смуглом лице с острыми скулами и горбатым хищным носом. Курчавую чёрную голову прикрывал от дождя капюшон плаща из грубой коричневой ткани. Он с любопытством смотрел на высокую, грубую кладку крепостных башен, на солдат, стоящих в воротах, на горожан в грязных одеждах, на вывески ремесленников и торговцев.