Тем временем положение города продолжало ухудшаться с каждым днём. Усиливалось недовольство властями со стороны простых жителей из-за дефицита продовольствия, поскольку все крупные гавани на побережье Средиземного моря были блокированы венецианцами, а с суши все дороги, ведущие в Константинополь, были отрезаны шайками бандитов, ждущих развязки противостояния двух христианских воинств. Огромными толпами плебеи собирались под стенами Влахернского и Большого императорских дворцов, забрасывая ворота и бойницы башен камнями. Назревал бунт. Предместья города находились во власти хаоса. Люди, которым удалось избежать грабежей, уходили - кто под защиту крепостных стен, кто морем - на ближайшие острова, а некоторые козьими тропами по ночам убегали подальше в леса.

Шпионы Филиппа дю Плесси доносили о готовности предводителей крестоносцев к решающему штурму. Они передавали тамплиерам растущие, как горная лавина, слухи и сплетни при штабе маркграфа о сокровищницах императорских дворцов, церквей и вилл патрицианской знати. Так, лангедокский рыцарь Жоффруа де Перси рассказывал товарищам и простым солдатам:

«Там такое изобилие богатств, каких нет в сорока богатейших странах Европы. Золотая посуда, драгоценные камни, серебряная утварь – всё будет наше».

Ему верили, поскольку уже в предместьях Константинополя почти все церкви и зажиточные дома были давно ограблены. Солдаты почувствовали вкус к грабежам и по дешёвке продавали маркитантам невиданную ранее добычу.

Окончательное решение о взятии города принималось в начале весны на советах, где с венецианцами было достигнуто соглашение о разделе территорий империи. Там же договорились о дне штурма. Дю Плесси, несмотря на прилагаемые усилия, уже ничего не мог поделать. Все его уговоры, возражения и угрозы ни к чему не привели.

12 апреля 1204 года Константинополь был взят объединёнными силами крестоносцев и венецианских наёмников. Христианский город-крепость, устоявший под многовековым натиском арабов, турок, персов, оказался захвачен сравнительно небольшой армией (около двадцати тысяч бойцов при соотношении сил один к двухстам). Направляемая и воодушевляемая папскими легатами, священниками-христианами, подогреваемая предвкушением богатых трофеев армия крестоносцев пустилась во все тяжкие.

Филипп дю Плесси ехал по улицам города, прикрываясь плащом от искр и дыма пожарищ. На западных окраинах города ещё кипел котёл мародерства и насилия. Из тупиков и переулков слышались гул пламени, крики жителей окрестных домов, брань солдат, треск разбиваемых дверей, плач женщин и детей. Прямо на крыльце церкви трое венецианцев брали силой молоденькую девушку, почти ребёнка. Тамплиер указал на них жестом руки, закованной в железную рукавицу. Сопровождающие его два сержанта, направив коней к церкви и наклонив копья вниз, отогнали полуодетых, потерявших разум от похоти и вседозволенности солдат. Тамплиеры с трудом поставили на ноги растерзанную, ослабевшую от насилия жертву. Наёмники, тихо ругаясь себе под нос, натянули одежды, подобрали на бегу свое оружие и поспешили нырнуть в боковую улицу. Девушка, шатаясь и размазывая по телу кровь, медленно пошла вдоль домов, держась за стены. Мимо протопали нестройной группой, пьяно горланя песни, «обременённые» коврами, подсвечниками и церковной серебряной утварью французские пехотинцы. За ними, прячась за оградами и кустами, брели бывшие защитники города - наёмники имперских войск, подбирая брошенные крестоносцами менее ценные вещи. Продвигаясь к центру города, тамплиеры мрачно наблюдали, как латники в доспехах побогаче ударами мечей вскрывали запертые двери многочисленных базилик и домов бежавшей византийской знати. Испуганная прислуга выносила и складывала к ногам победителей усеянные драгоценными камнями иконы, чаши, позолоченные ручки дверей, расшитые золотыми нитями церковные и праздничные одежды. Кучи добра грузились тут же на коней и мулов. Этих рыцарей - титулованных бандитов - трогать было не только бесполезно, но и опасно, настолько они опьянели от жадности и крови. Одна из попыток призвать мародеров к порядку закончилась тем, что из переулка по одному из сопровождавших дю Плесси копейщиков выпустили стрелу из арбалета. Пробив грудные латы по линии сочленения с наплечным доспехом, она глубоко вошла под правое плечо. Стрелу вырезали, и сейчас раненый ехал, держа руку на перевязи, побледнев от потери крови и безучастно наблюдая за происходящим.

Впереди за тысячу шагов от них над крышами домов нависала громада Большого императорского дворца. Те из аристократов, кто не успел уехать из города, прятались за его толстыми башнями. Неизвестно, скрылся ли из Константинополя сам император, но за глубоким рвом, полным водой, на стенах твердыни виднелись острия пик со значками личной гвардии базилевса. По светлым волосам, выбивающимся из-под шлемов, можно было судить, что она состояла из варваров - славян и викингов. Тамплиеры знали, что идут переговоры византийцев с командирами крестоносцев о размерах выкупа за вывод французских войск из города. Но грабежи не прекращались уже второй день. Да и переговоры, по мнению Плесси – всего лишь способ выудить как можно больше припрятанного византийцами на чёрный день золота. Город был обречён.

Оруженосец Магистра подъехал ближе и тронул старика за плечо, указывая направление. От перекрёстка, где стояли, пропуская толпы пьяных солдат, храмовники, вверх на холм уходила короткая широкая улица, больше похожая на аллею. Она была сплошь засажена высокими цветущими каштанами. Улица заканчивалась красивой розовой церковью со следами копоти на стенах. От храма вниз по дороге шла группа пьяных солдат, вырывающих друг у друга сундук, в котором обычно в каждой христианской скрипте хранятся святые дары. После непродолжительного спора, решив поделить содержимое на месте, латники вытащили ножи и стали вскрывать замок. Завязалась драка. Тамплиеры, тронув коней, медленно подъехали к дерущимся. Вскрыв сундук, мародёры стали быстро рассовывать содержимое по мешкам. Один из солдат запустил руку на самое дно большого, обитого парчой ящика, и вытащил из него шкатулку, инкрустированную серебром. На крышке ясно был различим крест с распятым Иисусом. Филипп дю Плесси, движимый ещё неосознанным до конца предчувствием, подъехал к грабителю ближе и ткнул его в грудь кончиком меча. Хватаясь ладонями за воздух, чтобы не упасть, солдат выпустил из рук добычу. Несколько раз перевернувшись в воздухе, шкатулка покатилась под копыта коня тамплиера. Один из сержантов дю Плесси спешился и, не обращая внимания на протестующие крики мародёров, подобрал сундучок. Филипп благодарно кивнул, благоговейно взял его в руки, спрятал под плащ и поехал прочь.

С трудом договорившись с владельцем небольшого судна и заплатив запрошенную сумму, тамплиеры заводили коней в трюмы галеры. Храмовники, задыхаясь от дыма пожарищ и запаха неубранных трупов, торопились вернуться в Палестину. Великого Магистра давно уже ждали в небольших крепостях на Святой земле со свежими лошадьми, купленными у мародёров. Кроме того, он вёз с собой десятка три наёмников, пожелавших защищать Гроб Господень. Дальше путь его лежал к главному командорству ордена в Аккре. Обстановка в Сирии оставляла желать лучшего. Воспользовавшись осадой Константинополя и тем, что армия христиан, обременённая богатыми трофеями, потеряла боеспособность, разрозненные отряды мусульман всё чаще нападали на неукреплённые города, грабя пилигримов и местных жителей.