— Вам не показалось что-нибудь странным в то время?

При этих словах он возмутился:

— А вы как думаете? Сегодня у тебя есть дочь, которую ты любишь больше всего на свете, а завтра ее уже нет. Да, это было странно.

Она поднялась, сказала:

— Извините, что побеспокоила.

— Что же все-таки случилось? — спросил старик. — Столько лет прошло, полная тишина, и вдруг из вашего ведомства приходят дважды на одной неделе?

Лунд остановилась:

— О чем вы?

— Да говорю же вам. На днях приходил полицейский и задавал те же вопросы.

— Как его звали?

— Я записал куда-то… Он еще говорил как-то чудно. Я почти ничего не понимал.

Хауге стал перебирать ворох бумаг на старом письменном столе у окна.

— Нет, наверное, оставил в другой комнате. Сейчас принесу.

Она пошла за ним, не забывая все осматривать.

На стенах почти не осталось свободного места от семейных фотографий и живописных пейзажей в рамках. Один снимок особенно привлек внимание Лунд. Черно-белый. Метта, уже студентка, волосы распущены по плечам, дешевая футболка.

И цепочка с кулоном в виде черного сердца.

Лунд застыла перед портретом, на мгновение у нее перехватило дыхание.

Вгляделась пристальнее.

Черное сердце. Майер говорил, такие делали хиппи в Христиании. Штучный товар.

Вернулся Хауге.

— Откуда у нее этот кулон? — спросила она старика.

— Не знаю. Она тогда уже в городе жила. Может, подарили.

— Кто?

— Думаете, она стала бы отцу рассказывать? А что такое?

— Вы знаете, где сейчас это украшение? Оно было в ее вещах, которые вам вернули?

— Не помню. Вряд ли.

Он назвал ей фамилию человека, который приезжал перед ней. Она спросила себя, почему это ее так удивило.

— Вы разрешите мне взять эту фотографию на время? — спросила Лунд. — Я обязательно верну ее, обещаю.

Майер поехал к Бирк-Ларсенам. Они уселись все вместе на кухне вокруг их необычного стола. Он рассказал им все, что знал: Хольк познакомился с Нанной через сайт знакомств, а потом использовал пароль и имя Хартманна, чтобы скрыть переписку и свидания. Их любовная связь закончилась.

— Почему он это сделал? — спросила Пернилле.

Они с мужем держались за руки, словно подростки.

— Похоже, он был сильно влюблен в нее. До безумия. Нанна решила прекратить отношения. Хольк уговорил ее встретиться с ним в последний раз в квартире либералов. А потом… мы на самом деле точно не знаем, что было потом.

Бирк-Ларсен не сводил с Майера глаз.

— Как именно он умер? — спросил он.

— Он… — Майер почти заикался от волнения. — Он угрожал жизни полицейского… Поэтому у нас не было выбора. Его застрелили.

— Он что-нибудь сказал? — спросила она.

— Нет, ничего.

— И вы уверены, что это он?

— Уверены.

Они еще крепче сжали пальцы друг друга. Переглянулись, кивнули почти одновременно. На лицах — проблеск улыбки.

— Если уже можно, мы хотели бы забрать вещи Нанны, — сказала Пернилле.

— Конечно. И в дальнейшем, если что-то понадобится, звоните мне. Моя коллега Сара Лунд больше не занимается этим делом. — Майер положил на стол визитку. — В любое время. С любыми вопросами.

Он поднялся, вслед за ним встал и Тайс Бирк-Ларсен, протянул полицейскому широкую ладонь. Майер пожал ее.

— Спасибо, — сказал Бирк-Ларсен. Оглянулся на жену. — Спасибо от нас обоих.

Бенгт Рослинг был на кухне и пытался готовить одной рукой, Вибеке с улыбкой наблюдала за ним.

— Когда мы наконец уедем отсюда, все встанет на свои места, — говорил он.

На столе бутылка вина, спагетти с соусом. Вибеке подняла бокал, приветствуя слова Бенгта.

— Я буду рада, когда мой дом снова станет моим. Саре…

Хлопнула входная дверь. Вибеке понизила голос:

— Ей нужно, чтобы рядом был сильный человек.

Вошла Лунд в мокрой от мороси куртке, со спутанными волосами.

— Привет! — сказал Бенгт и достал третий бокал, налил вина.

— Нам нужно поговорить, — сказала она.

— Сейчас? Мы готовим ужин. Твоя мать помогает мне.

Лунд молча ждала.

— Ну вот, опять начинается! — проворчала Вибеке и ушла в гостиную, прикрыв за собой дверь.

Лунд вынула из сумки несколько папок, бросила на стол. Она пыталась сдерживаться, но не скрывала своего возмущения.