— Зачем я это слушаю, Риэ? — воскликнул Хартманн. — Все это не ново. Хольк мертв. Мне надо готовиться к пресс-конференции. — Он поднялся из-за стола.

— Герт, — сказала Скоугор, — вы знали, что у Холька роман и что он пользуется нашей квартирой?

Хартманн остановился в дверях.

— Я знал, что у него роман, — согласился Стокке. — Но насчет квартиры не был уверен. Не до конца. Ходили какие-то слухи. Однажды я хотел передать ему бумаги на подпись, и он попросил прислать их на Сторе-Конгенсгаде.

— Господи, — выдохнул Хартманн.

— Откуда я мог знать? Может, он там с вами встречался.

— Вы знали, что он бывал в нашей квартире? — Хартманн был вне себя. — Вы понимаете, что из-за вашего молчания меня бросили за решетку? Какого черта вы не сказали…

— Я сказал Бремеру, — быстро ответил Стокке. — Ему все было известно. Он мэр, к кому, как не к нему, следует…

— Бремеру?

— Да, еще несколько месяцев назад. Как только я все узнал, я сразу попросил о встрече. Бремер сказал, что во всем разберется и сам поговорит с Хольком.

— Когда это было?

— В мае. Или в июне. Это же Бремер, мэр как-никак. Если он сказал, что разберется, как я могу не поверить? Не смотрите на меня так, Хартманн. Я же здесь, не забывайте.

В коридоре послышались быстрые шаги. В дверь заглянул обеспокоенный Мортен Вебер:

— Троэльс, опоздаешь на экзекуцию. Журналисты уже собрались. Бремер хочет поговорить со всеми перед началом. — В кабинете стояла такая напряженная тишина, что Вебер почуял неладное. — Герт? А вы какого черта здесь?

У Яна Майера были гости. В кабинете сидели его жена и три дочки: семи, пяти и двух лет от роду. Они принесли ему две новые полицейские машинки и увлеченно играли ими на папином столе.

— Давайте все вместе поужинаем в ресторане, сегодня же воскресенье, — предложила жена.

Он держал на колене старшую девочку, обнимая ее за спину.

— Я бы лучше побыл с вами дома, если можно.

— Ладно, — согласилась она. — Дома так дома.

— У нас ведь есть дома еда? — Он заговорил громким мультяшным голосом: — Я хочу много мяса и много мороженого. А потом конфеты и кока-колу. А потом… потом… опять мяса!

— Можем по пути заехать за пиццей…

За стеклом возникла знакомая фигура — Лунд. На строгом лице тревога. Она остановилась возле двери, но не вошла.

— Подождите меня здесь, — попросил Майер. — Мне нужно сказать пару слов кое-кому по работе. Я быстро. — И выскочил в коридор.

— Что случилось, Лунд?

— Я не знаю.

Она прикоснулась к голове. Он взглянул на ее пальцы:

— У вас кровь идет. Надо снова швы накладывать, врач ведь говорил…

— Мы должны вернуться на канал. Мне кажется, там есть что-то еще.

— Лунд…

Дети махали ему с другой стороны стекла, изображали руками, будто едят. Жена уже не казалась такой счастливой.

— Я расскажу все по дороге.

— Нет, скажите сейчас.

— Я не сумасшедшая, Майер.

Он только приподнял одну бровь.

— Там должно быть что-то еще, — повторила она. — Поехали.

Лунд вела машину, Майер сидел рядом и читал документы, которые она взяла с собой. По радио шли новости: Хольк застрелен при задержании, полицейский захвачен в заложники, Брикс заявил о закрытии дела Нанны Бирк-Ларсен. Также упоминались слухи о том, что политики муниципалитета намерены заключить перемирие, чтобы объединенными усилиями справиться с последствиями скандала, разразившегося в самой их гуще.

Он долго смотрел на фотографию кулона, который нашли в кулаке Нанны. И на черно-белый снимок Метты Хауге, сделанный двадцать один год назад.

— Они абсолютно одинаковы, — сказала Лунд. — Вы так не думаете?

— Похожи. Почему вы обратили внимание именно на это дело?

— Ее велосипед потом нашли. Посмотрите на последней странице отчета.

Майер открыл нужную страницу.

— Возле Фрисландсвай?

— Этот канал течет через Кальвебод-Фэллед, вдоль главного канала. Недалеко от леса Пинсесковен. Стоит перебраться на другой берег, и ты скрыт среди деревьев. Велосипед был в семистах метрах от того места, где мы нашли «форд».

Местное общество любителей природы предоставило полиции карту района. Майер долго изучал ее.

— Да там все просто изрезано каналами во всех направлениях до самого побережья. Пол-Копенгагена можно утопить, и мы никогда ничего не найдем.

— Когда Метта Хауге пропала, Хольк был на учебе в Америке. — Она передала ему копию свидетельства о получении степени бакалавра из Калифорнийского университета в Санта-Круз. — В стране его не было целый год. Это не мог быть он.

— У вас только одна зацепка — кулон.